– Умеешь читать мысли? – попыталась я поменять тему. При этом вид у меня наверняка был жалкий.
– Твои – да, – беззаботно ответил похититель и откусил полкартофелины.
«Убью тебя!» – отчасти для проверки подумала я.
«Сосед» расхохотался.
– Ты даже ограбить меня не шмогла! – жуя, ответил он. – Разумеется, я не читаю мысли. Просто… как бы это выразиться… ты до неприличия предсказуемая. Послушай, Вера, – он выделил интонацией мое имя и протянул облупленную картофелину. Брать еду из его рук – было в этом что-то странное. Только голод со мной не согласился. – Я понимаю, что друзья из нас вряд ли не получатся. Но мне бы хотелось, чтобы ты смогла чувствовать себя… комфортно, что ли. Я не знаю, сколько дней – или месяцев – нам придется провести вместе. Но в последнем случае это будет крайне сложное время для нас обоих – если мы не научимся ладить друг с другом.
Наверное, я бы могла научиться ладить с ним вот таким, беспечно жующим печеную картошку, если бы придумала способ стереть из памяти его альтер эго, стоящее на корточках в лунном свете, готовое броситься на меня.
– Я прошу тебя только об одном – не пытайся сбежать, – повторил похититель. – Тогда я буду вполне нормальным. Даже милым, – он улыбнулся.
Ладно, быть милым он умел. Я взяла картошку и тотчас же перебросила ее на другую ладонь. Горячая!
– Хочешь воды? – похититель протянул маленькую пластиковую бутылку.
Такой невинный жест – а у меня загорелись щеки.
Он таким же тоном произносил эту фразу в моем ночном видении, также протягивал бутылку, и я слишком хорошо помнила, чем все закончилось.
– Нет, спасибо.
Конечно, он не читал мои мысли. Но сейчас смотрел так, словно все-таки читал. Я сквозь землю хотела провалиться.
– Завтрак окончен, – нарушил похититель неуютную паузу. – Остальное возьмем с собой.
Солнце только дотянулось до крыш, а мы уже выехали из деревни, чтобы продолжить ковыляние по лесным дорогам. Однажды едва разминулись с повозкой, груженой бревнами. Лошадь и старик – вот и все свидетели моего похищения.
В полдень остановились. Выходя из машины, похититель затаил дыхание, машинальным движением захлопнул дверь – и только тогда, прикрыв глаза, вдохнул. Я высунула голову в приоткрытое окно и тоже сделала осторожный вдох. Пахло болотной водой и сосновой смолой.
Мы надели ветровки и кепки, обулись в резиновые сапоги и, оставив машину в лесу, долго брели по иглам и мху. Затем сосновый бор сменило болото. Ступать было мягко, иногда хлюпко, иногда приходилось скакать по кочкам. Вокруг карликовые искривленные березки, тоненькие сосенки и высокие пни, обросшим мхом.
Солнце уже подплывало к горизонту, когда мы вышли из леса на проселочную дорогу. Она повела нас между полей, исполосованных каналами и речушками.
Когда мы подошли к деревушке, спрятанной среди яблонь и дубов, духота спала, наступил теплый, нежный вечер. Закат, алый, с длинными желтыми прорезями, растекся на полнеба. На другой