Исповедь молодой девушки. Жорж Санд

видом сообщал ложные сведения. Бесстрастно, без всякого предубеждения, без какой бы то ни было причины эти двое помогали друг другу извращать все мыслимые факты. У них была такая же фальшивая память, как у некоторых людей бывает фальшивый голос; они вдвоем сочиняли на ходу всевозможные истории, прерывая друг друга, чтобы припомнить факты, причем один в какой-то момент убежденно дополнял выдумки другого. Этих господ можно было бы счесть сумасшедшими, однако в том, что касается практической стороны жизни, они были весьма рассудительны. Моя бабушка говорила, что у ее покойного отца был такой же недостаток, и объясняла эти странности употреблением крепких напитков и волнениями на корабле.

      Не буду упоминать о других столь же достойных людях; но мне все-таки следует сказать пару слов о некой мадам Капфорт, которая уверяла, будто по происхождению она англичанка, и иногда именовала себя «Кэпфорд», хотя всем было отлично известно, что ее предки Капфорты были мельниками в нескольких поколениях. Эта дама жила на самой большой мельнице при въезде в долину – в старом, крепком, но обветшавшем сооружении, похожем на цитадель, которое мадам Капфорт охотно называла «своим замком». Это была высокая сухощавая женщина с плоской фигурой, плоским лицом и таким же характером; со скромно-вызывающим видом она напрашивалась к нам в гости, ссылаясь на то, что хочет привлечь мою бабушку к делам благотворительности и благочестия. Никто не любил мадам Капфорт, а работавшие у нее мельники, с которыми она обращалась просто отвратительно, твердили, что она запутывает расчеты и добрую часть благотворительных пожертвований, которые она должна была хранить, употребляет на то, чтобы улучшить торговлю и собрать приданое дочери.

      Эта дочь, прямая как палка и сухая как щепка, иногда сама ходила по домам, собирая пожертвования. Поговаривали, что на самом деле она пытается найти себе мужа. Я, право, не знаю, кто из них казался мне более неприятным, язвительным, слащавым и фальшивым – мать или дочь. Они использовали религиозность как способ подняться по социальной лестнице, проникая в разные семьи, ища протекции у высшего духовенства и навязывая свое общество якобы благочестивых и уважаемых особ старым аристократическим фамилиям нашего края. Моя бабушка долго заблуждалась на их счет, а Дениза любила посплетничать с ними о мсье Костеле и других неверующих в округе; однако бабушка, здравый смысл которой с годами лишь возрастал, обращала мало внимания на этих дам и приказывала служанке помалкивать.

      XII

      Что особенно способствовало просветлению ума моей дорогой бабушки, так это уроки, которые давал нам Фрюманс и на которых она часто присутствовала. Ее зрение слабело день ото дня, она уже почти не могла шить, и даже когда вязала, просила меня сидеть рядом с ней, чтобы поднимать петли, которые она случайно сбрасывала. Однако вначале она почти не слушала, о чем говорилось на уроках, вообразив, что ничего в них не поймет.

      – Я всю жизнь была невеждой, – говорила