напротив – ей хотелось, чтобы чудеснейшее мгновение счастья и начавшегося дня застыло. Ей некуда было спешить, в отличие от иных дней, воспоминание о намеченных планах и должных состояться делах не окатывало ее привычным ощущением тревоги или озабоченности, не заставляло сосредотачиваться, напрягаться мыслями и душой, и ей хотелось, чтобы мгновение, когда она начала слышать пение птиц в яблоневом саду, на почти влезающих в приоткрытое окно ветках, и легкий, редкий шум дачного предместья, застыло и длилось как можно дольше. Так она и пролежала битые полчаса, а может и дольше – наслаждаясь ощущением совершенного покоя, пахучим холодком из окна и обрывками звуков, прочно воцарившимся в ней с пробуждением чувством и сознанием – как же все у нее хорошо. Потом, конечно, ее душу и мысли стали заполнять воспоминания о множестве мгновений минувшей ночи, о сказанном… о пережитых чувствах и о том, что в какой-то момент ей показалась, что она совершенно обезумела и забыла себя, о поцелуях и объятиях Войцеха (еще не раскрыв глаз, при этих особенно воспоминаниях она, и без того блаженно улыбающаяся, как-то с восторгом и легким гоготком засмеялась и замотала головой, разметав роскошные, длинные и чуть вьющиеся, цвета немного полежавшего сена волосы, заерзала спиной на постели). Кто бы мог подумать, что этот человек, грузный басящий медведь (если бы он был рядом, то она наверное вцепилась бы руками в его шевелюру, сколько хватило сил повертела бы ему голову, а после нежно прильнула губами к волосам и лбу), способен и на такую страсть, и на такую чуткость и трепетность отношения к ней! Что всё вообще может быть в эти мгновения и в этой ситуации так… Чудесно. Чисто. Искренне. Не оставляя ни малейшего привкуса стыда и разочарования после, как это бывало в ее жизни. Всё сильнее, как утренний прибой на море, подступавшие и накатывавшие воспоминания, были сложны и наполнены, заставили ее вдумываться в пережитое и собственные чувства, а значит – хочешь или не хочешь, надо было вставать. И неожиданно для себя, Магдалена резко и с упругой легкостью села на кровати, а после вскочила на ноги, подняла руки над головой, подчеркнув чудесной стройности, облегаемую ночником фигуру, завертелась, будто в балетном па, и еще раз засмеялась от изумительного чувства счастья, покоя и совершенства мгновения. В ее жизни свершилось чудо – она полюбила, обрела, встретила близкого человека, слилась с ним. Она знала этого человека и близость с ним была правдива, а не порождена властью иллюзии или заблуждением. Она была с ним, в чувстве к нему совершенно искренна, она любила его, желала ему добра и счастья, понимала этого человека в самых разных гранях и чертах его существа, в его мыслях и поступках, в его подчас страшных, сжигающих и терзающих мучениях, которые ее совсем от него не отпугивали. Они были по сути очень близки и понятны, во многом знакомы ей… Она не просто была способна и готова разделить их, принять в человеке, которого полюбила, эту его
