Выражение лиц Войцеха и Магдалены трудно было передать… в нем смешались страх, колебания, бесконечность вопросов и та сила внезапно загоревшейся надежды, которую сдержать было практически невозможно… Спасение замаячило у них перед глазами, казалось и вправду реальным, а уж знающий знает, как целиком заполняют и уносят человека надежды, побуждения и мечты, стоит ему лишь хоть на мгновение и вправду поверить, что спасение от дышащих в затылок бед и опасностей возможно…
– Пан Юлиуш, голубчик… а как же это осуществимо на деле? Как мы доберемся до Австрии через всю Польшу, через бывшую Чехию, как пересечем саму Австрию? Вы же смотрите на Магдалену – Войцех на секунду запнулся при этих словах и потупил глаза, а после обнял Магдалену и несколько раз поцеловал ей самые страшные шрамы – как мы сумеем проделать такое огромное расстояние, пересечь несколько границ?.. Не вызвав при этом подозрения… А документы?.. Да, сюда-то мы добрались каким-то чудом, и я, говоря откровенно, до сих пор не могу в это поверить… И здесь пока еще держимся… Но вы же понимаете, что это только цепь удачных случайностей, не более, какое-то странное расположение к нам удачи, за которым поди знай, не таится ли издевка и задуманная западня судьбы… Как же всё это и вправду возможно, а?
– Возможно, пан профессор, в значительной мере возможно, и это само по себе очень горькая история… У барона фон Гоха, друга пана ректора, была дочь, красивая женщина чуть более младших лет, чем вы, пани Магдалена… она, как и вы, полюбила человека старше себя, правда – не намного старше… Достойного человека, как я понял из рассказа пана ректора. Они оба погибли, еще летом 38 года… по официальной версии – сорвались в пропасть на автомобиле, по дороге в Швейцарию… Пан ректор говорит, что его друг не поверил в это тогда, и еще менее верит нынче, уже несколько лет видя воочию, на что в принципе способны «наци» и на что, конечно же, они были готовы даже в то время. Семья фон Гох была влиятельной в южной Австрии и принадлежала к числу тех, которые откровенно выступали против «аншлюса», но в отличие от большинства – и после событий позволяла себе выражать недовольство, вела себя слишком независимо… Быть может – вызывающе независимо… Барон убежден, что смерть его дочери с мужем не была случайной… Так это или нет – никто не знает, но только после трагического события семья барона действительно стала приспосабливаться, приучаться жить и играть «по новым правилам», хотя бы внешне, демонстрировать лояльность… Видите – усмехается пан Юлиуш Мигульчек – как демонстрирует: барон вызвался найти неоспоримые доказательства немецкой истории Кракова, которые войдут в исторические учебники… Он, говорит пан ректор, в любом случае был бы счастлив и безусловно готов спасти уважаемого коллегу-еврея, он итак занимается чем-то подобным дома,