Девчушка напомнила ему сестру – тот же задор в глазах и льняные, солнечные косички. Разве что у Миры они подлиннее были… да и совсем взрослая она уже сейчас. Наверняка под окнами женихи топчутся. Как раз будет кому их теперь отгонять – явился прямиком с войны суровый старший брат. Ну да зато оставшиеся точно не робкого десятка будут.
В груди потеплело, как всегда при мысли о родных. Мама, наверное, в огороде возится… это она любит и умеет. И растет-то как у нее все, соседям на зависть. А отец или ей помогает, или сидит на крыльце и мастерит что-то из дерева. Мама всегда шутила, что сын весь в отца – у обоих руки зудят что-то красивое создать. Даже дом у них всегда выделялся: отец ажурной резьбой украсил каждый наличник, а сын расписал их стойкими красками, вручную сваренными из водорослей и древесного сока – хоть сто лет пройди, ничего им не будет, так крепко ложатся.
Давно еще, из дома присылали весточку, сообщая, что благодаря его армейскому жалованью они теперь хорошо живут, даже смогли нужные лекарства достать, чтобы отца на ноги зимой поставить. Раньше он семью на себе тянул, в море подолгу пропадал, но это тяжелая работа, быстро человека старит.
Нет, все-таки есть и хорошие стороны, платили за службу очень неплохо. Поэтому и стремился туда почти каждый, да далеко не всякого брали.
А еще лет десять назад вот таких вот маленьких девочек на восточном побережье далеко от дома не отпускали, боялись. И эта война навела порядок, пираты теперь редко на большую землю плавают, попрятались на своих островах и пытаются их удержать.
Так, думая о разном, он поднялся на очередной холм, с которого уже видна была и его деревня, и с замиранием сердца нашел глазами крышу своего дома. Спустился вниз по широкому мостику, перекинутому через ручей(вот мостик точно новый! да и ручей, помнится, мельче был…), и у самых въездных ворот нос к носу столкнулся с деревенским старостой. Староста был тот же, разве что еще больше раздобрел, да обзавелся новыми морщинами.
После краткого замешательства, вызванного попытками последнего узнать в широкоплечем взрослом мужчине своевольного улыбчивого паренька, они тепло обнялись.
– Да уж, совсем другой стал, не узнать… а Олету я как раз видел только что, из лавки с покупками шла. Иди-иди, не буду задерживать, наговоримся еще. Пойду пока расскажу всем… ух и закатим пирушку по такому случаю!
Под довольное бормотание старосты мужчина двинулся дальше. Уже не останавливаясь и лишь улыбаясь и кивая на удивленные и радостные приветствия соседей. Аж на улицу высыпали, переговариваются, друг другу новость пересказывают. Да уж, вечером всей толпой набегут, будут поздравлять и о подвигах допытываться.
Вот уже знакомая ограда, за поворотом мелькнул край цветастой юбки…
–…мама!
Она резко остановилась, словно споткнувшись, и медленно развернулась к нему. Ни капли не изменилась, разве что белых волос в темной косе стало побольше. Но глаза – все те же, теплые, любящие, и он сразу почувствовал, он дома. Вернулся.
Радостно