– Война будет только в этом конкретном времени. И в этом конкретном пространстве. Её, поверьте мне, не будет, например, в восемнадцатом веке.
Они снова все уставились на меня.
Я вздохнул. Господи, до чего ограниченные люди, которые привыкли мыслить одномерными категориями. Затем продолжил:
– Людей можно эвакуировать в иное время и в другое пространство, понимаете? Выбрать ту эпоху, где нет конфликта. А когда у нас здесь все закончится, мы вернем их на место.
– Вы сумасшедший?! Держите нас за дураков?! – возмутился министр обороны. – Разве такое возможно?!
– Если вы дадите мне шанс, мы с вами узнаем.
– Послушайте: ваша идея весьма интересная, но нелогичная, к тому же у вас нет стопроцентной гарантии, – дипломатично вставляет министр науки.
– У вас тоже нет стопроцентной гарантии, начнется война или нет, – я понимал, что, говоря так, ступаю на скользкую дорожку, но тогда мне было все равно. Словно у меня вместо крови был только адреналин. Я готов был заявить что угодно, лишь бы они позволили начать исследование.
– Вы предлагаете создать нечто вроде машины времени? И спрятать людей из зоны конфликта в каком-то другом месте прошлого?
– Можем спрятать их в будущем, если, конечно, наша планета не будет уничтожена, – ответил я коллеге.
Помню, как меня засыпали вопросами. Я отбивался. Наверное, я был достаточно убедительным или же они были в полном отчаянии, раз одобрили в итоге мое предложение. Сейчас я понимаю: никто не хотел брать на себя ответственность. Нет, даже не так: военные поняли, что я могу осуществить их давнюю мечту, воплощая собственную. Я врал: неважно, что случится с людьми, нашим конгломератом, врагами и союзниками, которых не было, – я был одержим идеей, которая, как я верил, если будет реализована, станет венцом всей научной мысли человечества.
Как долго люди воображали себе машины для пересечения времени и пространства, но не имели достаточно знаний и способностей для успешного их создания. Я хотел, чтоб с моим именем было связано начало новой эры. Кажется, тогда я всерьез размышлял над тем, что есть некоторые «ничьи» пространства, между условным настоящим, прошлым и будущим, и вот эти временные пустоты можно колонизировать, прорвав ограниченность нашего измерения. Они наверняка более емкие. Нет: они больше, чем пространство и время. Я хотел найти вечность.
2
Чем меньше оставалось дней до испытания, тем больше меня одолевала апатия. От начального энтузиазма и следа не осталось. Наверное, все дело в том, что я почти не спал, почти не ел, превратился в подобие помешанного, который был подчинен только одному: сделать, сделать, сделать…
Я быстро понял, что переместить миллион людей за раз, как я обещал, не получится. Но военным, на чьи столы каждую неделю клали отчеты с перечислением успехов и непонятных технических деталей,