на ноги, как услышал девчоночий отчаянный крик, доносящийся из правой загородки для овец. Стаф, пригибаясь, чтобы не так сильно была заметна его фигура, быстро приблизился к загородке. Открывшаяся ему картина поразила его до самого сердца своей дремучей жестокостью. Один из напавших бандитов с полным упоением трудился над бесчувственным телом девочки-подростка среди толпившихся вокруг овец. Другой ворог заламывал руки и бил по лицу другую девчонку. Она-то и кричала от побоев и боли. Недолго думая и проникнувшись ярой ненавистью к насильникам, Стаф перепрыгнул низкую оградку загородки и воткнул кухонный нож в спину, борющемуся с девчонкой, бандиту. Тот охнул и отвалился от предмета вожделения. Второго насильника постигла та же участь, быть зарезанным кухонным ножом. Даже мертвым бандитам Стаф завязал руки их же суконными поясами. Снятым с себя покрывалом он прикрыл истерзанную девчонку, которая была без сознания. Другой, героически сопротивлявшейся, девочке указал на лежащую сестру и корявым киргизским языком сказал, что она жива, но потеряла сознание, и что мальчишку тоже надо сюда привести. Неумело обыскал тела бандитов, нашел два длинных кинжала и одну кривую саблю у них. Саблю оставил себе, а кинжалы отдал девочке с наказом защищаться от разбойников вместе с братом. Он уже подходил к выходу из хлева, когда ему в голову пришли совершенно как будто не связанные между собой воспоминания. Картина недавно прошедшего времени с тремя оседланными лошадьми без всадников у хлева и наказ Талгата Кулжигита своей старшей дочери о возможном проникновении разбойников в дом через дымовое отверстие в крыше. Стаф приостановился, обдумал всплывшие воспоминания. Понял, где сейчас находится всадник с третьей лошади. Решил разбежаться от хлева и, пользуясь своей прыгучестью и легкой одеждой, с ходу запрыгнуть на крышу дома. А дальше, как пойдет. Он аккуратно просунул лезвие сабли сзади за поясной ремень, чтобы она не мешала ему в движении. Выглянул снизу ворот хлева на улицу. Главный разбойник опять верхом на другом коне кружил перед домом и наскакивал на изворачивающегося, будто уж на сковородке, хозяина зимника. Оба противника не уступали друг другу в сноровке и быстроте ударов саблями. Но было видно, что Талгат Кулжигит выдыхается. В ходе последнего наскока разбойника Талгат отбил скользящий удар его сабли щитом, но не успел увернуться от крупа лошади, и был сбит наземь. Пока разбойник разворачивал лошадь передом к Талгату, тот смог подняться только на четвереньки. И быть бы ему разрубленным напополам, если бы не Стаф. Надвинув черную шапочку на самые глаза и подняв руки над головой, он с диким криком:
– А-а-а!
опрометью бросился к лошади разбойника. Его вид в черной шапке, в черной куртке, в черных джинсах и в белых кроссовках привел в замешательство и главного разбойника, оглянувшегося назад, и оторвавшегося от проламывания дымового отверстия балбана, с удивлением рассматривающего невиданное в здешних местах черное существо. Талгат на всю катушку использовал
