Оторвать его от телевизора оказалось непросто. Я был удивлен, что циничному Толстяку мог нравиться столь наивный и невинный «Волшебник страны Оз», но вскоре выяснилось, что, как и во многих других случаях, интерес его носил сугубо извращенный характер.
– Сделай это, – бормотал Толстяк, – сделай это с Дороти на пару с жестянкой! Натяни ее, Рэй[26], ну давай!
– Я должен тебе что-то сказать.
– Валяй.
– Там новая пациентка в приемнике.
– Ну что ж, пойди и осмотри ее. Ты теперь врач, забыл? Врачи осматривают пациентов. Ну же, Рэй, сделай с ней это, БЫСТРО!
– Я знаю, – пискнул я. – Но там же кто-то, наверное, при смерти, а я…
Толстяк оторвался от телевизора, посмотрел на меня и мягко сказал:
– Понятно. Струсил, да?
Я кивнул и рассказал, что все, о чем я могу думать, – это идиотский Зловещий Гробовщик.
– Да. Понятно. Значит, ты напуган. Ну а кто не напуган в первую ночь на дежурстве?! Я тоже был в ужасе. До ужина всего полчаса. Из какой она богадельни?
– Не знаю, – сказал я, направляясь к лифту.
– Не знаешь? Черт! Они же уже наверняка продали ее место в богадельне, так что нам не удастся СПИХНУТЬ ее обратно. Когда богадельня продает место гомерессы – это реально экстренная ситуация.
– Откуда ты знаешь, что это гомересса?
– Шансы. Просто прикидываю шансы.
Двери лифта распахнулись, и мы увидели интерна из северного крыла отделения № 6, Эдди Глотай Мою Пыль, толкающего каталку со своим первым поступлением. Три сотни фунтов обнаженной (не считая грязного белья) плоти; огромные грыжи на животе; гигантская голова с маленькими ямками глаз, рта и носа; бритый череп, весь в шрамах от нейрохирургических операций, выглядевший как банка собачьих консервов. И все это еще и билось в конвульсиях.
– Рой, – сказал Глотай Мою Пыль. – Познакомься с Максом.
– Привет, Макс, – сказал я.
– ПРИВЕТ ДЖОН ПРИВЕТ ДЖОН ПРИВЕТ ДЖОН, – ответил Макс.
– Макс повторяется. У него была лоботомия.
– Болезнь Паркинсона в течение шестидесяти трех лет, – прокомментировал Толстяк. – Рекорд Дома. Макса привозят с непроходимостью. Видите эти грыжи с выпирающими кишками?
Мы видели.
– Если сделать рентген, вы увидите, что он набит дерьмом. В прошлый раз на то, чтобы его вычистить, ушло девять недель. И это удалось лишь благодаря маленькой ручке японской виолончелистки, по совместительству – студентки ЛМИ. Ей дали специальные особо прочные перчатки и пообещали, что если она сделает ручную раскупорку, то получит любую интернатуру. Хотите услышать «ИСПРАВЬ ГРЫЖУ»?
Мы хотели.
– Макс, – сказал Толстяк. – Что ты хочешь, чтобы мы сделали?
– ИСПРАВЬ