Это ее рука скользнула вверх, и пощечина неуклюже, как будто извиняясь, звякнула на весь тронный зал. Гости замерли, музыка издала несколько неуверенных аккордов и смолкла, все взгляды устремились на них.
Принц безмолвствовал. Герцогиня, одарив его истерзанным взглядом, развернулась и выбежала прочь, пряча лицо в ладонях. Гости посмотрели ей вслед с неуверенным сочувствием. Где-то на другом конце залы нахмурился герцог Арчибальд. Король все видел и не знал, как это истолковать.
Спасая положение, музыканты в едином порыве ударили смычками по струнам, и гости снова ожили, не скрывая своего облегчения. Только герцог продолжал хмуриться, а король по-прежнему задумчиво поглаживал бороду, стоя в стороне от толпы.
– Ну и ну, бедняга Принц! – раздалось откуда-то снизу.
Все еще чувствуя огонь на своей щеке, принц ошарашенно посмотрел вниз. У его ног притаился придворный шут, который елейно заглядывал Принцу в глаза и неопределенно улыбался.
– Бедный, бедный наш наследник! Сердечко разбилось! Разбилось, от одной пощечины!
– Поди прочь, Батафи! – жалко попросил Принц.
– Не пойду! – тряхнул несуществующими колокольчиками шут, протестующе взмахнув алыми рукавами своего нелепого балахона. – Не пойду, пока не расскажу тебе секрет!
– Мне нет дела до твоих шуток, – прошипел Принц, вновь отдаваясь своей черной музе и замечая, что недавно покинувшие его взгляды удивленно заскользили обратно. – Просто уходи.
– Не бойся, милый Принц, – заверил его шут, – я нашепчу! Шептун Батафи знает правду! Никто не услышит!
И Батафи подпрыгнул на месте, распрямляясь в полный рост и при этом едва доставая Принцу до груди, и ухватил наследника за плечо, притягивая его к себе.
Не желая устраивать сцену, Принц поддался, морщась и незаметно стараясь высвободиться. Но Батафи уже шептал:
– Ведьма!.. Ведьма!
– Кто? – удивлено переспросил Принц, забывая на секунду о сопротивлении.
– Изабелла! Изабелла – ведьма! Не плачь по ней, бедный Принц! Она нечиста, она коварна!
– Ты говоришь ересь! – вскипел Принц и, схватив Шептуна Батафи за грудки, притянул его к себе. Перед внутренним взором его возникла китайская ваза, противоестественно балансирующая на самом краю постамента.
– Как смеешь ты оскорблять знатную особу, – озираясь по сторонам, процедил Принц и, с отчаянием замечая, что всеобщее внимание снова притянулось к нему, поставил шута на пол.
– Нет пути назад, Бедный Принц, нет! – залепетал Батафи. – Она отказалась от тебя, отказалась! Почему бы людям не узнать правду? Почему бы не нашептать им, всем и каждому, правду про то, что тебя невзлюбила ведьма?
Батафи