– Пойдёмте, я вас уложу, – засуетился Богош, вовремя вспомнив свою роль хлебосольного хозяина. – Вам и впрямь не помешает отдохнуть. А как выспитесь, все вместе решим, что делать дальше…
Он провёл их в маленькую тёмную комнатку, как видимо, служившую ему самому спальней, когда он слишком задерживался в своей «лаборатории». Вместо ложа там было в изобилии навалено сено, очевидно, принесённое прямо из упомянутого хлева. На нём и устроились наши супруги, после того как уговорили ещё одну кружку с божественным напитком.
– Спите спокойно, – проговорил Богош, деликатно затворяя за собою дверь. – А я буду стеречь ваш сон и думать, как нам быть…
Но этих слов путники уже не услышали: сон, тяжёлый и спасительный, сморил их тотчас же, как только их головы коснулись импровизированного ложа. Они даже спасибо сказать не сумели. Единственное, что успел Филладор – это по-хозяйски опустить тяжёлую длань на крутое бедро жены…
3
Ему снилось что-то невразумительное, но очень неприятное. Он вздрогнул и проснулся.
Кругом стояла темень и полная тишина, только где-то рядом почти неслышно посапывала Лея. Остро и тревожаще пахло сеном; сухие травинки неприятно покалывали тело. Несмотря на это, сир Филладор не сразу вспомнил, где находится.
А когда вспомнил – чуть не взвыл от стыда. Сейчас, когда он хорошо выспался и в кои-то веки остался наедине с собой, вся картина происходящего увиделась ему до отвращения ясно.
Этот дурачина Богош – известный паникёр и к тому же небольшого ума. Что-то померещилось ему спьяну, а он и рад стараться. Конечно, то, что он первым делом поспешил спасать своего бывшего господина, очень хорошо его характеризует. Но, как говорится, страшнее дурака только дурак с инициативой.
Впрочем, было бы неверно сваливать всю вину на него. Это низшим существам – крестьянам и женщинам – простительна глупость. Но он-то, он-то, высокородный сир Филладор, как мог поддаться этим детским страшилкам?..
Зачем он пошёл на поводу у этих неразумных и позволил им вести себя, как барана, куда им хочется? Зачем вообще встал? Пусть бы несли его на руках всю дорогу, раз уж им так приспичило. Может, и научились бы уму-разуму…
Ибо теперь, когда никто на него не давил, не запугивал и не хныкал над ухом, Филладор готов был поклясться: когда он вернётся домой (дай-то Создатель, чтобы поскорее!), он застанет там всё точно таким же, как и оставил. Никто его добро, конечно же, и пальцем не тронул, да и не собирался. Ну, а если его люди и выпили чуть больше обычного и на словах позволили себе лишнее, так это на совести всё того же Богоша.
Хотя скорее всего и происходило это только в фантазиях Богоша. Ну, а Богош…
Богош?!..
Филладора бросило в холодный пот. Он вдруг с чудовищной ясностью представил себе продолжение всей этой истории.
Сейчас Богош, конечно, чувствует себя на коне. Он «спас» их с Леей, оказал