Разумеется, народ стал ругаться и жаловаться.
А сама Зинаида Степановна под предлогом заботы о людях принялась толкаться в этих очередях. Она упорно раздвигала мужские тела самым бесцеремонным образом, хватая мужиков за руки, плечи, ноги, иногда задницы. Она кричала и голосила, бросаясь с кулаками на самых высоких и широкоплечих и каждый раз, расстроенная и неудовлетворённая, покидала очередь.
Наконец, в народе стали говорить о бесноватости директора и при её появлении мгновенно расходиться в стороны. Это ещё больше злило Зинаиду Степановну. Она осунулась, появились громадные мешки под глазами, и она стала злоупотреблять алкоголем. С большим трудом супруг уговорил её бросить пить, но, как она его не умоляла, супружеский долг исполнять оказался не в состоянии.
Потаскушкин бодро перемещался по городу, выполняя одно редакционное задание за другим, твёрдо прижимая правую руку к груди, а иногда и не вынимая из кармана брюк. Василий вёл себя так, словно малейшее прикосновение к руке вызывало адскую боль, и он старался ни до чего не дотрагиваться.
Мозг самостоятельно включил защитный режим и у журналиста выработался рефлекс действовать в основном левой рукой. Он становился левшой.
Поздним вечером он возвращался домой и недалеко от подъезда увидел, как две пьяные девушки собираются помочиться в песочницу.
– Эй, что вы делаете, немедленно уходите! – заорал Потаскушкин.
– Отвали по-хорошему, – буркнула одна и принялась задирать юбку, которая мешала ей присесть.
Василий немедленно выбросил правую руку вперёд и помчался на удивлённых девиц.
– Он чё, дурак? – спросила вторая.
– Наверное, – равнодушно ответила первая, хватаясь за лямку трусов.
В этот момент их настигла кара. Ту, которая не успела присесть, Василий рывком выбросил из песочницы. Другой досталось коленкой под зад. Уж слишком близко находились эти точки соприкосновения. Для того, чтобы они поняли, что Потаскушкин не шутит, он схватил их ладони и зажал в правой руке. Девчонки застонали и повалились друг на друга.
Мрачной и быстрой тенью из темноты вылетела участковая лейтенант. Она наклонилась над девушками и стала приводить их в чувство лёгкими шлепками по лицу.
– Они пытались помочиться в…– заикающимся голосом забормотал Потаскушкин.
– Заткнись, – оборвала его Анна Ивановна и затеребила одну из девушек, – где Фимка Кастет спрятал технику из магазина? Я спрашиваю, где спрятал? Сейчас опять этого маньяка на тебя натравлю! Говори!
Девушка негромко произнесла адрес.
– Мне опергруппу, кажется, я знаю, где то, что сегодня унесли из «Домашнего мира», – лейтенант отключила телефон и обернулась к Василию, – за мной.
Журналист еле успел за убегающей участковой.
– Только не говори, что ты рассчитывала на меня, – задыхаясь от быстрого шага, произнёс Потаскушкин.
– Разумеется,