Сегодня Евгения была одета в темную маечку, облегающую ее еще молодую фигуру, не знающую борьбы с безжалостным временем и гравитацией, и черную кожаную юбку. На ее шее болталось несколько цепей с увесистыми кулонами: анкх, известный как крест жизни, глаз Гора и несколько жуков-скарабеев. Стрижкой Городкова сама напоминала Клеопатру: волосы черные, как крыло ворона, с ровной челкой над бровями были подстрижены на уровне подбородка. Карие глаза участницы были подведены сверху и снизу, и длинными стрелками шли вверх до самого виска. В руках девушках сжимала свой рабочий инструмент – талисман «Тиет», также называемый «узлом Исиды». Фигурка была небольшая, около 5 сантиметров, вырезанная из яшмы.
Валерия, отпустив Евгению к гостям, бесшумно прошла по стеночке и тихонько пристроилась за спиной Леши и Романа. Городкова прошла до платформы, где услышала спокойный голос Хамматова:
– Евгения, здравствуйте.
– Здрасьте, – пискнула в ответ московская Клеопатра и осторожно присела на стул.
– Посмотрите, пожалуйста, – продолжил актер и жестом указал на фотографию, которая лежала прямо перед участницей на столике, – вы видите снимок девушки. Скажите, пожалуйста, что с ней произошло.
– Сейчас посмотрю, – пообещала Клеопатра и положила амулетик прямо на фото.
Вступительный сегмент о горе Крыгиных уже был снят вчера. Анна и ее мама были усажены тут же, в большом зале, но шторы были открыты, мебель была поставлена другая. Позже из их рассказа будет слеплена история о Виктории с наложенным голосом Хамматова, полным грусти и тоски, рассказывающего о холодящем кровь преступлении, которое все еще не раскрыто, и о безалаберном бездействии полиции.
Камера номер два была направлена на стол, и Валерия подумала о том, что нужно было выбрать другое фото. Закончив досье на Добычину, она отослала его сценаристу Ване Овечкину вместе со всеми добытыми фото из интернета и от семьи. Его работа заключалась в том, чтобы распределить информацию равномерно, решить, какие фото показывать в эфире, а про какие забыть. Снимок, выбранный Ваней, был сделан где-то два года назад, когда у Виктории была очень длинная челка и почти не было видно глаз, таких сияющих и живых. Ужасное фото, зачем Лера прикрепила его к досье?
Евгения положила обе ладони на фото и закрыла глаза. Серебряные кольца, нанизанные почти на все ее пальцы, эффектно блеснули на камере, отражая свет, льющийся из огромных осветительных приборов. Анна и Ирина Васильевна неотрывно наблюдали за девушкой, казалось, не мигая. Самир безразлично переводил скучающий взгляд с амулета на лицо Городковой. Ему, как настоящему актеру, было уныло наблюдать за такой откровенной самодеятельностью.
– Вижу… – шепотом начала Евгения, не открывая жирно подведенных