На тех телах, которые не вращаются вообще, – из которых Меркурий и Луна лучшие примеры, – мы не видим признаков ни органической жизни, ни атмосферы. Они состоят только из материи в минеральном состоянии.
Период вращения Марса очень близок к 24 часам Земли, такой же, вероятно, имеет и Венера. Венера, приблизительно равная по размеру Земле и поэтому, видимо, имеющая те же скорости вращения поверхностей, в самом деле имеет плотную облачную атмосферу, показывающую большое количество материи в молекулярном состоянии, но сам этот факт мешает нам узнать о наличии под ней клеточной жизни. На Марсе, который меньше Земли, скорости поверхностей значительно меньше. На марсианском экваторе скорость поверхности примерно равна скорости поверхности Земли на широте 60 градусов, то есть в Гудзонском заливе и на севере Сибири; тогда как скорости по обеим сторонам его тропиков подобны скоростям внутри земного полярного круга.
Поэтому неудивительно (вспомним наш общий принцип), что атмосфера Марса пребывает в зачаточном состоянии и очень разреженна, а знаменитые зеленые отметки, изменяющиеся в зависимости от времен года и, вполне возможно, образованные мхом или лишайником, ограничены его экватором. Лишайник и мох на самом деле представляют растительность, характерную для земного региона с аналогичной скоростью вращения поверхности.
С другой стороны, на экваторе Юпитера скорость поверхности составляет около 700 км/мин, то есть в 25 раз выше самой высокой скорости на поверхности Земли. Если на нашей планете небольшая разница в скорости приводит к увеличению с приближением к экватору многообразия, богатства и размножения жизни, тогда очевидно, что на такой скорости калейдоскопическое разнообразие и взаимная изменчивость форм были бы такими, что они никак не могли бы ограничиться рамками клеточных процессов. Они скорее соответствовали бы тому, что на Земле нам известно о скорости, разнообразии и возможности молекулярных явлений.
Это на самом деле совпадает с тем, что мы знаем о поверхности Юпитера, которая кажется состоящей из одного огромного, постоянного волнующегося газового океана. Такой газовый океан, если наша теория правильна, не настолько инертен, чтобы заключать в себе известную нам органическую жизнь, но, напротив, он мог бы быть обиталищем намного более быстрых жизненных форм и проявлений – слишком быстрых, чтобы удержаться в границах обычных клеточных тел. Чтобы найти параллель возможным формам жизни на Юпитере, нам нужно представить себе ароматы, звуки, музыку, парфюмерные эссенции и так далее, то есть молекулярные явления, но наделенные индивидуальностью и разумом.
Единственные места на Юпитере, где можно найти скорости вращения, подобные существующим на Земле, и где, таким образом, вообще возможна клеточная жизнь, расположены либо очень близко к полюсам, либо внутри планеты на глубине