Лев Исаков
Как я давно не писал стихов,
То есть не плакался
Вместо слез
Словами
Смерть
Императора:
Павел врос
В судьбу свою
Стекленеющими глазами.
Вы
Разбегались, Мои слова!
Вы
Кувыркались
По улицам-залам!
Вы
Колыхались
На плюмажах
Шляп офицерского караула!
Вы
Заворачивались
В раструбы краг! Вы
Секли залы
Каблуками ботфортов!
Вы
Разносились
В гулких стенах
Визгом загнанного в угол
Крысёнка!
Павел – И ярость
Офицерских шпаг, Император-щенок —
И разбуженные волки, Ребенок,
Игравшийся сорок лет,
И угол несущейся зубовской табакерки
Брошены карты
На ломберный стол,
Кинута на волосы треуголка,
Шпаги пружинящее ребро
Шпорит несущие
По судьбе
Ноги.
Мне вас
Не славить.
Не поносить,
Мне не молиться на вас,
Не плеваться,
Сорванным
Пламенем
Бледных
Свечей
В
Светлых Глазах
И мечах
Не метаться.
Только
Над тем,
Что случилось тогда,
Мимо речей,
И бумажных обманов,
Вспыхнула
Яростливая звезда,
И понеслась
Над столетним туманом.
Бедный Павел…
Статья д. и. н. Ю. А. Сорокина[3] в очередной раз обращает внимание исторического сообщества к трагически выразительному эпизоду отечественной истории – убийству императора Павла I в марте 1801 года, своеобразно закрывающему 18 век и открывающему грозным предуведомлением век 19.
Увы, она ярко демонстрирует невнятное, межеумочное состояние темы, застрявшей где-то на уровне перехода от обильно повторяющегося хождения по кругу сюжетов и лиц исторической фактологии к порождаемой этим пене историософских обобщений, меньше связанных с фактом и документом, чем с пристрастиями, наполняющими головы авторов. Состояние темы в настоящее время таково, что начитанные дилетанты, например В. Песков, Г. Оболенский вполне сопоставимы с профессиональными исследователями в интересных, но в научном смысле бесплодных блужданиях по приключенческому сюжету.
Избранный автором способ изложения материала: историографический обзор с утверждением основных положений через «авторитет и большинство» уже исходно имеет органический недостаток: он не полагает