– Ну, вот вы и очнулись, Петр Егорович! – голос Ларисы слегка дрожал.
Петр разом сел на кушетке. Лоб его блестел от холодного пота, левую руку кто-то перебинтовал на сгибе локтя.
– Что случилось?
– Вы потеряли сознание. Очевидно, голодный обморок. Я взяла у вас анализ крови, Петр Егорович. Все верно, этот анализ сдается натощак. Но при вашем росте голодать не полезно. Отправляйтесь на завтрак! Вот ваша медкарта. Принесите мне ее завтра между часом и тремя, я внесу результаты. Вы готовы самостоятельно вернуться в палату?
Ровесники, да и не только ровесники, прежде не именовали Петьку Кроля «Петром Егоровичем», не обращались к нему на «вы». Парень почувствовал, что растет в собственных глазах. Одновременно невероятно возросло и его уважение к дочери профессора Дитерлиха. И такая девушка проявляет к нему дружеское расположение! Это новое чувство придало Петру смелости. Нужно было поступить соответственно. И он собрался с духом:
– Да. Спасибо, Лариса Кирилловна!
***
Машина дернулась. Очнувшись от воспоминаний, Петр заметил, что приборы один за другим начали отключаться. Он схватил мобильный телефон, заранее выложенный из кармана на пассажирское сиденье. Поздно. Сообщение, которое он собирался отправить Кире («Я люблю тебя, доченька! Папа») мигнуло на экране и пропало. Эх, а телефончик Киры они, кажется, позабыли дома! И хорошо. И пусть.
Теперь остановились уже и наручные часы: он въехал в зону Цели. Петр знал, что здесь это бесполезно, но все же крепче сдавил руками рулевое колесо. Через триста метров перед ним возник Тоннель. Нога на педали газа ушла в пол, хотя никакой нужды в этом не было – машину закручивало по спирали. Дыхание затруднилось, все мышцы невероятно напряглись, вены на лбу и руках вздулись, кожа чуть не лопалась. Петр сжал зубы и застонал – невыносимая боль раскалывала череп, застилая глаза красной пеленой. Еще несколько секунд он мысленно прощался с Кирой, а потом окружающий мир исчез.
Евдокия
Евдокия Фаддеевна пела. Окучивание картошки – долгое и скучное занятие – с песней шло гораздо бодрее. Мишку не допросишься помочь, а отец совсем старенький стал. Евдокия Фаддеевна с утра облачилась в братнин зеленый рабочий комбинезон, отцовские резиновые рыбацкие сапоги и Мишкину панаму, которую племянник носил в дошкольном возрасте. Панама давно выгорела на солнце, так же, как и выбившиеся из-под нее волосы Евдокии Фаддеевны. Евдокия Фаддеевна затянула «завывательную» песню популярной у молодежи группы