Командиром нашей роты автоматчиков был назначен старший лейтенант Филиппов – танкист, быстрый и энергичный с серыми, решительными глазами. Политруком назначили старшего лейтенанта Аносова, заместителем командира роты – лейтенанта Храмкова, выпускника училища им. Фрунзе, командирами взводов – выпускников воешю-морского училища им. Дзержинского – лейтенантов Барабанщикова А. Ф., Воронцова А. П., Басманова Н. А.
Я попал в роту автоматчиков вместе с моими однокурсниками по училищу Славой Леонтьевым, Володей Хрыльцовым, Володей Мальцевым, Борисом Москалевым и другими.
Ленинградское Высшее Военно-морское инженерное ордена Ленина училище им. Дзержинского было переведено из Ленинграда в г. Правдинск на Волге в августе 1941-года. В 1942 году училище вторично было переведено до конца войны в г. Баку. В конце октября 1941 года большинство курсантов училища было откомандировано на формирование морских бригад.
Из г. Горького теплоходом нас доставили в г. Ульяновск и дальше железной дорогой группами к пунктам формирования.
Наша группа прибыла поздно ночью 6 ноября на станцию Клявлино. После суток езды в холодном товарном вагоне мы накинулись в станционном буфете на какую-то горячую еду, а потом нас разместили в зале пристанционного клуба, куда к утру набились прибывающие матросы и солдаты.
Утром началась запись личного состава по подразделениям. Я увязался за своими однокурсниками и все мы записались в роту автоматчиков, хотя плохо представляли себе значение таких подразделений, и их вооружение. Отрывочные сведения имелись только из газет. Самым впечатляющим из них было то, что автоматчики первыми врываются в занятые противником населенные пункты на броне танков. Это звучало для нас, семнадцатилетних, очень романтично.
2.
Деревенька в нескольких километрах от станции Клявлино, где формировалась и отрабатывалась рота автоматчиков, была маленькой, с утопавшими в снегу домами. Я жил вместе с Борисом Москалевым в домике, где мать с детьми разного возраста ютилась на русской печи, а мы спали на лавках, завернувшись в свои шинели.
Ежедневно выходили в поле на занятия. Вокруг была тишина, белизна сверкающего снега, прозрачность леса строевых сосен, высокое небо, зимнее солнце и мороз.
Вскоре нас стали переодевать в армейскую форму, утепленную для полевых условий. С морской формой расставались с болью, сохраняли себе тельняшки, пояса с якорем на бляхе и бескозырки. А самый наш отчаянный, моряк, настоящая морская душа – Костя Шедзиловский, сохранил еще суконную синюю рубаху и черные брюки.
Радио и газеты сообщали о тяжелом