Мароция с изумлением и ужасом взглянула на мать. Глаза Теодоры были полны крови и совершенно жутким образом выпуклы.
– Пора. Я прощаю тебе смерть мою, но заклинаю во имя всего святого пощадить его!
Как ни велики были его мучения, как ни трясла его тело всё разрастающаяся астма, Иоанн нашёл в себе силы отыскать рукой ладонь своей возлюбленной и крепко сжать её. Теодора с огромным усилием повернула к нему обезображенное, посиневшее лицо с выкатившимися из орбит глазами.
– Живи, мой друг, – прохрипела она и, ещё несколько раз дёрнувшись в страшной конвульсии, затихла.
Мароция вскрикнула и кинулась к дверям. Приёмную в ту же секунду вновь заполнили слуги, несколько человек с претензией на статус лекарей, папская канцелярия и священники Церкви. Вместе с толпой вошла и младшая Теодора. Увидев иссиня-чёрное лицо матери, её до крови разодранную ногтями грудь, её неестественным образом скрюченные в судорогах пальцы, Теодора лишилась чувств и повисла на руках ловких и сообразительных слуг. Мароция немедленно занялась сестрой и воспользовалась ею как поводом, чтобы побыстрее покинуть место своего чудовищного преступления. В дверях папского дворца ей встретился отец Гвидон, старый епископ Остийской церкви, спешащий исполнить свой долг и принять последнюю исповедь главы христианского мира.
А тот, с клекочущим, как у подбитой птицы, кашлем, с выпавшим бессильно языком, лежал в окружении своей многочисленной и беспомощной челяди, всерьёз обсуждавшей, что их господин, по всей видимости, сражается с невидимым Люцифером, часто приходящим к понтификам в последние минуты их бренного существования. Правая рука Иоанна рассеянно покрывала своего хозяина крестным знамением, тогда как левая продолжала гладить и гладить седые волосы подруги, в последний раз разметавшейся на полу странной и хищной птицей.
Эпизод 3. 1682-й год с даты основания Рима, 8-й год правления базилевса Романа Лакапина
(16 мая 928 года от Рождества Христова)
– Брат, брат мой, клянусь тебе самой страшной клятвой, что при первой же встрече с ней я сверну этой змее шею. Как я жалею, что не сделал это раньше, когда у меня была масса возможностей для этого.
– Да, обстоятельства сейчас таковы, что если это не сделаешь ты, то она сделает это сама, с нами обоими, и ничто её уже не сможет остановить. Я должен был предвидеть, что загнанная в угол римская волчица нападёт первой.
Пётр Ченчи с силой сжал вялую руку папы Иоанна и едва удержал слёзы при виде столь чудовищного разрушения, которому подвергся его старший брат. Некогда сильный и статный мужчина, понтифик в считаные дни превратился в дряхлого, с погасшими глазами старца, как рыба постоянно хватающего ртом воздух и говорившего теперь только шёпотом.
– Десять дней я боролся со смертью, десять раз я видел на горизонте из окна силуэт нашего Спасителя, ожидавшего меня. Видел Его так же ясно, как тебя сейчас. Он смотрел на меня, скрестив на груди руки, смотрел с необыкновенной кротостью и как будто ждал