– Скажу, скажу, все скажу, – разрыдался камердинер.
– Где документы?
– В гардеробной, за шкафом спрятаны.
– Фелонов…
– Постойте, – из-за стола поднялся белый, как мел, барон Люменкрофт, – я сам.
Министр поднялся с кресла, нетвердой походкой вышел из кабинета, обогнув замершую у дверей троицу.
– Может, все-таки вытащим в коридор, – внес предложение Фелонов, – пока он барону ковер не испортил?
– Пусть сначала барон бумаги принесет, а на ковер плевать. Я думаю, все-таки хорошо, что мы не с секретаря начали.
Вернулся Люменкрофт с тонкой картонной папкой в руках.
– Это они?
– Да, все на месте.
А дальше министр Двора сделал то, чего от него никто не ожидал. Он опустился на колени перед лежавшим на ковре камердинером, не обращая внимания на исходивший от того неприятный запах.
– Марус, скажи мне, почему? Ты же столько лет верно служил мне. Чем я тебя обидел?
Только что успокоившийся слуга разрыдался вновь.
– Вы не обижали меня, ваша милость, это все деньги, проклятые деньги.
– Зачем тебе деньги, Марус? Я мало платил тебе?
– Нет, ваша милость, вы платили мне достойное жалованье, но мой сын… Вы же знаете, как долго мы ждали его! А теперь он… он заболел. На лечение нужны были деньги, очень большие деньги.
– Но почему ты не пришел ко мне?
– Я приходил, ваша милость, и вы подняли мне жалованье, но этого не хватало. Я не решился просить больше.
– Зато ты решился предать меня, Марус.
– Да, ваша милость, он сказал, что эти бумаги совсем не важны, их пропажи никто и не заметит, а заплатить обещал за все сразу.
– Но почему ты не вернул их, когда кража вскрылась?
– Я испугался, ваша милость…
Алекс помог барону подняться на ноги. Несколько секунд министр был погружен в тяжелые думы, потом огласил свое решение:
– Я оплачу лечение вашего сына, но вы больше не служите у меня, Марус. Покиньте мой дом немедленно. Господин капитан, проследите, чтобы он сделал это. Только дайте ему возможность переодеться в чистое. Я буду ждать вас здесь.
– Господин барон, он еще не назвал того, кто ему заказал кражу, – напомнил Алекс.
– Пусть уходит, – вяло отмахнулся от предложения министр, – я знаю, кто это сделал.
Рыдающего камердинера пришлось вести под руки, затем ждать, пока он переоденется и соберется. Наконец, его выставили за дверь. Во время этой процедуры вся прислуга попряталась, только ливрейный лакей вынужден был повсюду ходить за ними до самого конца.
Барона Люменкрофта капитан Магу застал в состоянии черной меланхолии.
– Откройте вон тот шкафчик, капитан. Налейте старику рюмочку. И себе заодно.
Выпили, не чокаясь и не закусывая.
– Вы знаете, капитан, – старика потянуло на откровенность, – до сегодняшнего