– Ты уверена, что у тебя все в порядке? – спросил он. – А то я могу попросить маму, чтобы она с тобой посидела.
– Не говори ерунды, – закатила глаза Дженни. Стало понятно, что она отказывается от предложения, и оба рассмеялись.
Если мама Рива о ком-нибудь заботилась, все было очень серьезно: постельный режим, куриный бульон, взбитые подушки. В школьной анкете надо было указывать телефонный номер для связи в случае чрезвычайной ситуации: Дженни писала ее номер, а сам Рив – номер мамы Дженни. На самом деле, когда девушка болела, с ней часто сидела именно она, массируя спину и читая вслух длинные главы из толстых книжек. Но проблема была в том, что во время болезни Дженни предпочитала, чтобы ее оставили в покое в теплой постели.
«Не может быть, чтобы меня украли, – снова пробежала мысль в голове. – У меня такие прекрасные соседи, не говоря о родителях».
Она выскочила из машины под проливной дождь, бросилась к боковой двери дома и вставила ключ в замочную скважину. Дверь выходила на лестничный пролет между кухней и подвалом, где находились белая стиральная машина и сушилка.
На кухонном столе Дженни увидела стопку почты, большой обернутый коричневой бумагой пакет с адресом Армии спасения и оставшиеся после завтрака грязные тарелки.
Она соскребла остатки еды в мусорное ведро и поставила тарелки в посудомоечную машину, но включать ее пока не стала, потому что внутри было еще много свободного места. На холодильнике под небольшим магнитом висела записка, написанная аккуратным почерком: «Дорогая, не забудь, что у нас вечером занятие. Буду к ужину, люблю, мамочка».
Дженни уже много лет не звала ее «мамочкой», хотя папу до сих пор называла «папочкой».
«Какое еще занятие?» – задумалась она.
Потом прошлась по дому, прикасаясь к разным предметам. Ее мама любила яркие и насыщенные цвета. Диван, например, был темно-синего цвета, как глубокое море, в которое так и хотелось нырнуть. В столовой две стены были стеклянные, а одна – ярко-красная. Единственное украшение в комнате висело на стене – фотография Дженни в двенадцатилетнем возрасте. Тогда она была подружкой невесты на свадьбе: девочка на снимке слегка наклонилась и со смехом придерживала на голове тиару из цветов. Ей самой портрет не нравился. В тот момент у нее еще не было брекетов, поэтому неровные зубы сильно выделялись. Родители же от этого фото были без ума.
«Как тебе тогда нравилось это платье, – вспоминали они, глядя в глаза девочке на фотографии, словно та была живой. – Как ты тогда радовалась и гордилась тем, что была на свадьбе, танцевала с женихом и лечь спать разрешили под утро».
Дженни поднялась в свою комнату. Вдоль лестницы висело еще много ее фотографий. Родители не любили семейные фотоальбомы, поэтому украсили снимками стены. Вот девочка на пляже, катается на лыжах, в форме скаута, а вот в своем первом длинном платье, на Гранд-Каньоне, во время урока гимнастики, во время церемонии вручения наград в средней школе, на «дорожке» во время показа мод, организованного