Фрау Рихерс (именно такую фамилию уже много лет носила «юношеская любовь» Шлимана) из деликатности не вдавалась в подробности. А они были унылые. Дело в том, что с определенного времени Генрих, его братишки и сестрички стали в своем городке форменными изгоями, с которыми «приличным детям» строго-настрого запрещалось не только приятельствовать, но и вообще общаться.
Причина – в папаше Шлимана. Местный пастор, алкоголик и буян, и до того был в тех местах не самой уважаемой персоной – пил запоями, колошматил супругу что ни день, а потом стал еще и кобелировать так, что благонравная германская провинциая ужаснулась. В тех местах обитала некая дочь каменщика, еще не достигшая совершеннолетия, зато известная всей округе как безотказная резвушка, успевшая нагулять внебрачное чадо. Именно эту особу господин пастор нанял в служанки – вот только очень быстро обнаружилось, что прислуживает она главным образом хозяину, и довольно специфическим манером. Тут уж не выдержала и забитая фрау пасторша, выставив вон этакое сокровище – но пастор снял девчонке квартирку на стороне, где и веселился от души. Поскольку парочка своих отношений ничуть не скрывала, девицу выперли из съемной квартиры. Пастор и его пассия обосновались в деревенской гостинице – откуда их тоже попросили, недвусмысленно намекнув, что не позволят порочить репутацию приличного заведения, никогда не имевшего ничего общего с борделем.
Пастору вожжа попала под хвост – девица, надо полагать, была хороша. Он увез подружку к своему родному брату, а когда законная супруга умерла от переживаний, вернулся в дом, прихватив и любовницу, которую объявил «экономкой».
Прихожане, шокированные такими подвигами своего духовного отца, возмутились до крайности. Вместо того чтобы по воскресеньям ходить к нему в церковь, они собирались под окнами пастора и молотили в кастрюли и сковородки, борясь таким образом за высокую мораль. До рукоприкладства дело не доходило, но история, согласитесь, получалась шумная. И, как уже говорилось, всем детям в городке было строго-настрого запрещено общаться с пастырскими отпрысками.
Маленький Генрих, разумеется, за отца не ответчик. Суть в другом: в подобной ситуации и речи быть не могло о каких-то романтических отношениях с девушкой из приличной семьи…
Одним словом, Минна Рихерс рассердилась настолько, что всерьез