«Валерий, здравствуйте! Мы группа докторов, назначенных делать вам операцию. Для начала мы хотим возобновить вам дыхание и речь, потом, когда вы сможете самостоятельно дышать и немного отдохнете, сделаем вам следующую операцию. Сегодня мы возьмем у вас все необходимые анализы. На послезавтра назначена первая операция».
Валерий прочитал записку и перевел взгляд на Евгения. Тот понял, что он хочет некоего содействия с его стороны. Так как отвечать больной все равно не мог, группа докторов удалилась, остался только Евгений. Он написал Валерию записку, где было сказано, что он сделает все, что в его силах, хотя ситуация очень серьезная, к тому же врачам нужно наладить связь с Валерием и спрашивать, согласен ли он на ту или иную операцию. Как понял Валерий, их у него будет много. Он моргнул, и Евгений, на прощание приложив руку к плечу Валерия, удалился.
И снова одиночество. От человека, заставшего в нём, остались только глаза, только они жили и чувствовали, точнее, видели этот мир, да и не мир, а совсем небольшой его кусочек. И, как бы он ни был натренирован психологически, не мог привыкнуть к такой жизни – к такому существованию нельзя было привыкнуть: полная тишина и полное бесчувствие. И он думал, что лучше уж ощущать боль, чем быть куском бесчувственной плоти. Даже у современных телефонов и то функционал шире. Из-за этих мыслей Валерий снова постепенно опускался все ниже и ниже в духовном плане. Но он не зря столько лет работал над собой. Еще раньше он сделал себе установку: как только дело доходит до гнева, сразу включается автоматический защитник и поднимает его состояние на более высокие этажи. Так случилось и теперь: вместо того, чтобы продолжать безмолвно страдать и жаловаться на несправедливую жизнь, он внутренне подтянулся, поднял голову и восстановил эмоциональный баланс. Подумал, чем он может заняться полезным вместо бессмысленного страдания, и ответ не заставил себя ждать: медитация. Ведь у него уже есть, хоть и небольшие, но все же успехи. Но врачам он ничего не будет говорить, когда сможет с ними общаться. Он хочет посмотреть на их лица, когда сделает невозможное с точки зрения медицины: что они тогда скажут? Он знает, как они будут действовать потом: постараются замять недоразумение, ведь это невыгодно – вот так взять и выздороветь самому. А как же миллионы гонораров, которые можно брать за это? Конечно, невозможно вот так излечиться, значит не было ничего и не прыгал он с парашютом, а просто по лесу шел, зацепился за ветку и упал, и не было у него всех этих переломов. А если сильно сопротивляться, то могут запихнуть в дурку или еще куда, там связи идут прямиком наверх. Что ж, он сделает свое дело, а там видно будет. И он принялся