Дарья трезвеет на глазах.
– Женя, я понимаю, мы много выпили. К вечеру ты протрезвеешь и перестанешь говорить глупости. Во сколько он должен приехать? Ах, да, он должен позвонить. Приведи себя в порядок – накрась ресницы, губы. И не собирай волосы в пучок! Ты выглядишь, как школьница!
Она даже не понимает, что делает мне комплимент. Сама Даша на школьницу не похожа – впрочем, худышкой она никогда не была.
Она распахивает балконную дверь и кладет пустую бутылку в свою сумку.
– Ему не нужно знать, что ты пила. И когда будешь разговаривать с ним, думай над каждым словом. Не вздумай сказать, что ты проплакала из-за него всю ночь. Но намекни, что тебе было грустно. Он – не дурак, и сообразит, что ты просишь его остаться. И наверняка останется – вряд ли ему будет так комфортно в двухкомнатной квартире с родителями и младшим братом. Хотя, конечно, он может снять квартиру…
Я фыркаю – для Никиты снимать квартиру в одиночку при нынешних ценах на рынке недвижимости – это еще большее безумие, чем поездка в Париж.
Она дает мне еще несколько дельных, по ее мнению, советов, требует позвонить, как только я пообщаюсь с Ником, и удаляется, заметно покачиваясь на каждом шагу.
5
Никита приезжает только на следующий день – дает мне возможность обдумать ситуацию как следует. И это срабатывает на сто процентов. Я уже полна раскаяния, а вчерашнее заявление о самостоятельной поезде в Париж мне самой кажется бредом сивой кобылы.
С чего я взяла, что смогу поехать в Париж одна? Это я-то, которая по-английски двух предложений без ошибок составить не может! А по-французски, кроме «Бонжур, месье!» я не знаю вообще ничего.
Словом, он прав – как обычно. И хотя я не намерена вот так сразу признавать его правоту, я готовлю ужин к его приезду и застилаю расправленный диван новым шелковым постельным бельем. Я даже достаю из комода роскошный кружевной пеньюар, но надеть его всё-таки не решаюсь.
Я открываю ему дверь и замираю в ожидании его первых слов. Если он скажет: «Привет, котенок!», я брошусь ему на шею.
Но он говорит:
– Здравствуй! Надеюсь, я не помешал?
Я решаю отложить сцену с поцелуями – минут на пять, ну, может, на десять.
Он проходит в прихожую, потом на кухню. Он оглядывается так, словно не был здесь лет пять. Конечно, он чувствует аромат жареной курицы с грибами, и понимает, что я его ждала.
Я робко предлагаю:
– Может быть, хочешь чаю?
Но он не готов сделать шаг навстречу.
– Нет, нет, спасибо.
Впрочем, подбадриваю себя я, он не принес чемодан. А зная, как он трясется над своими костюмами, трудно представить, что он станет запихивать их в сумку.
Несколько секунд мы молчим – как чужие друг другу люди, которым даже поговорить не о чем.
– Погода сегодня хорошая, правда? – я чувствую себя идиоткой, но нужно же хоть что-то сказать.
– Да, а вчера целый день шел дождь, – он поддерживает разговор без особой охоты.
Мы переходим в гостиную, и Ник приступает