Я видела, как они со стариком Фланером рассматривали крылья самых редких из собранных созданий, и как Томас, обычно столь бойкий и нетерпеливый, бережно перерисовывал каждую бабочку в свой блокнот. И, хоть мальчик никогда не признается мне в этом, но я точно знаю, что между страниц любимой книги у него хранится несколько пойманных им лично экземпляров.
Эшеру же больше всего нравятся военные медали. Часть их принадлежит семье мистера Фланера. Медали его деда, отца, и, конечно, собственные, полученные в войне с Наполеоном. О последних добрый старик распространяется редко, предпочитая больше нахваливать ратные подвиги дедов, чем вспоминать те тяжелые дни, когда он заслужил свои награды.
Но также среди этой коллекции есть и те медали, что принадлежали некогда другим людям. Большинство из них старые, купленные на барахолке и по низкой цене у обедневшей семьи какого-то военного героя. Но есть и новенькие, еще блестящие экземпляры.
– Откуда у вас эта медаль? – спросил как-то Эшер, указывая на «выслугу лет».
Старик пожал плечами.
– Один мой друг выиграл её в карты. Затем, за отсутствием иного применения, принес мне, зная, что я коллекционирую такие вещи.
Глаза Эшера заблестели. Он начал лихорадочно перебирать разложенные перед ним сокровища.
– Том! – окликнул он брата, в тот момент рассматривающего альбом с засохшими растениями. – Том! Пожалуйста, помоги мне!
– Чего тебе? – буркнул Том.
– Я хочу поискать. Помнишь медали отца? Может, мы найдем здесь хоть одну?!
– С чего ты это взял? – сердито оскалился Том.
Я вскочила с кресла, в котором сидела. Кажется, зрело что-то неладное.
– Дядя говорил, папа что угодно проиграет. Даже нас, – по-детски наивно ответил Эшер, – так почему бы и медалям не быть здесь? Среди этих ве…
Договорить Эшер не успел, потому что Том набросился на него с кулаками.
– Не смей так говорить об отце! – орал он.
Мы с Фланером принялись разнимать мальчиков. К счастью, до крови не дошло. После мы долго не возвращались к коллекции медалей, а я сделала заметку обязательно поговорить с лордом Кеннетом о том, как он высказывается при мальчиках об их отце.
Я отложила дневник, вспоминая прогулку.
Внутри домик при маяке был полон хлама и пыли. Здесь стояли и лежали нескончаемые коробки, была разбросана старая утварь, горшки с давно уже засохшими цветами, и в центре гордо возвышалась перевернутая деревянная лодка.
Генри с Мэри предпочли остаться на улице и погулять вокруг маяка. Мы же с Джоном с трудом пробрались через весь этот хлам, чтобы оказаться у двери к винтовой лестнице маяка.
Честно, я никогда раньше не была на настоящем маяке. Мы поднялись вверх и вышли на площадку смотрителя, находящуюся под фонарем. С неё было видно, как в туманной мгле отчетливо вырисовывались очертания Кеннет Кастл. Как и в первый раз, когда