Фантазмы плоскогорья в рутине облаков. Движение в сторону разрисованных иероглифами вечности ржавых каркасов. Ветреная позолота мгновений. Высохшая аристократическая тропа вверх по склону века. Ярость. Репейник. Анамнез. Зависть. Красный.
А на том берегу
12:00
Гелиотроп. Если произносить это слово вслух громко и уверенно каждое утро, то у вас нормализуется давление, пройдут боли в спине и артрит. Вам даже не надо будет пить сырые яйца, чтобы ваш голос был чист и звонок. Вы можете забыть про проблемы с кишечником. Возможно, у вас даже улучшится потенция. Попробуйте. Просто с завтрашнего утра начните произносить слово «гелиотроп», а если сейчас у вас утро, то прямо сейчас громко, уверенно произнесите слово «гелиотроп». Это не шутка. Это гелиотроп. Связь тут сложная, но если немного задуматься, в принципе, понятно, почему первая вещь, которую я отчётливо вижу на этом берегу – водоросли. Водорослей и вправду больше, чем обычно – целая подушка из речных растений цианового цвета под моей головой. Слишком много, учитывая, что в обыденной жизни я с ними совсем никак не сталкиваюсь, даже морскую капусту не ем.
Дальше по течению пришвартован Нат. Он уже выкинул плот на берег, а сам бежит во весь опор к нам, ко мне и Сантьяго. Тот, согнувшись, лежит в паре шагов от меня. Жалобно всхлипывает, козлина. Понимает, что впутал нас в это всё, думает, как жить дальше. Впрочем, комментарии излишни.
– Сука, Боцман! – вдруг, как дождевой червь, которого ударило электричеством, выгибается и вскакивает Сантьяго.
Сквозь грохот речных вод его отчаянный вопль всё-таки прорывается на тот берег. Боцман, выжимая шмотки, поднимает голову, – мол, вопросы?
– Ты когда-нибудь рулил этой своей хернёю?
Боцман делает пару шагов в сторону Сантьяго, щурясь, пытаясь уловить, что тот ему кинул. Всё лицо его выражает раздражённое недоумение.
– Твоя херовина когда-нибудь плавала? Ты когда-нибудь управлял этим своим плотом?
Боцман, усмехнувшись, тут же громогласно отвечает:
– Я чё те, больной, по-твоему, плавать на этом? Меня и тут муха не жрёт! И вообще бывает, что соль дороже рыбы!
Сантьяго с размаху садится на жопу, потом поднимает руку, разжимает пальцы и смотрит на прозрачный пакетик-зип с тремя мокрыми таблетками в нём.
– Промокли… – цедит он сквозь зубы.
Сантьяго встаёт и истошно кричит, да так, что Ильменка на время будто бы застывает.
– Гера! Слушай сюда!
Гера, вдумчиво куривший папиросу, поднимает голову и смотрит прямо на Сантьяго. Тот продолжает:
– Мобилы мы промочили! Вернёмся через