Я вытягиваю руку, когда мы идем дальше, и наблюдаю за тем, как инспайр играет на моих пальцах. Он ластится, как щенок, желающий понравиться. Одному особо игривому завитку, похоже, доставляет удовольствие кататься вверх и вниз по моей руке. Потом он подпрыгивает к моему лицу, как щенок, который хочет меня лизнуть. Я отмахиваюсь от него. И застываю.
Что-то не так. Я внимательно смотрю на свою руку, гадая, не сделал ли с ней что-то инспайр. И снова касаюсь своего лица. Теперь уже обеими руками. Этого не может быть. Пошарив в кармане, я нахожу мамино зеркало, но мне почти страшно смотреть в него. Должно быть, это какая-то ошибка. Я держу зеркало перед собой. Мне нужно несколько мгновений, чтобы сосредоточиться на правой стороне моего лица. Красные радужки, светлые волосы, белая как кость кожа. Это я. Но кожа гладкая. Следы ожогов исчезли.
– Их нет! – истерически восклицаю я. – Что со мной случилось? Что вообще происходит?!
Не могу сказать, что я расстроена. Я всегда мечтала о том, чтобы того костра никогда не было. Это просто ошеломляет. Это мой мир. Мир, где я не выгляжу как какой-то чудик. Я не хочу, не хочу из него уходить.
– Почему нет ожогов? – спрашиваю я Андрасту.
– Потому что они новые, – отвечает она.
– Не понимаю.
– Они еще не стали частью тебя. Ты не представляешь себя таким образом.
– Значит, я просто выгляжу так, как мне хочется выглядеть?
Ну нет, тут же думаю я, если бы это было так, у меня не было бы красных глаз.
– Нет, – говорит Андраста. – В Аннуне ты выглядишь так, как ты думаешь, что выглядишь. Ожоги недавние, ты еще не привыкла к ним. Возможно, и никогда не привыкнешь. Так что ты не видишь их на себе, когда приходишь сюда.
– Значит, я не могу изменить остальное в своей внешности? – спрашиваю я.
Глаза Андрасты странно мерцают.
– Разве это так плохо – выглядеть иначе?
Я смотрю на ее шрамы и встрепанные волосы.
– Нет, – говорю я наконец, хотя, скорее всего, она знает: я так не думаю. – Нет, ничего плохого в этом нет, наверное.
Она шагает дальше:
– Нам не стоит останавливаться. Мы должны дойти до Тинтагеля.
– Тинтагеля?
Я пытаюсь вспомнить, где слышала прежде это название.
– Погоди… Тинтагель – это же какой-то замок?
– Да. Это замок танов[5].
– Но… но разве он не в другом конце страны? В Корнуолле?
– То не настоящий Тинтагель. Настоящий Тинтагель здесь, в Аннуне.
Мы поворачиваем за угол, и я полностью теряю ориентацию. Мы бы должны были проходить мимо собора Святого Павла, но я вижу только глубокий ров, до краев полный мутной водой, а за ним – деревянную стену.
– Тинтагель, – говорит Андраста, показывая вверх.
Я ошибалась. Там, именно на том месте, где и следует, стоит собор. Но это не совсем то здание, которое мне знакомо. Очертания те же – купол, венчающий корону из колонн. Но это настоящий монстр, Франкенштейн,