– Он почти умер, – сдавленно произнесла она и уставилась в окно. Улица скрипела колёсами, звенела голосами уличных продавцов газет и булок. Сюда эти звуки долетали глухо, будто из-под толщи воды.
– А ты всерьёз восприняла мой совет сменить профессию, – протянул Беласк. Он ничуть не улыбнулся, но она понимала, что это была попытка пошутить.
Конечно, ему смешно. Он хоть что-то понимает в том, что происходит. И, возможно, играет в эту игру наравне с врагом, а не наблюдает сбоку беспомощным зрителем.
– Вас пытаются проучить, дядя. И они заходят далеко, – сказала она.
– Не стой такая бледная, дорогуша. Со мной так уже заигрывали самые разные дворяне из тех, кому ты делаешь реверансы на городских собраниях, – и равнодушно, и хмуро отозвался Беласк. В полумраке тление его сигары казалось огнём маяка. – И никто из них не добился своего.
– Но вы ведёте борьбу с людьми, которые многое понимают в змеях, а у вас даже нет ксакалы.
– Она как раз пала, защищая меня от одного из таких поползновений три года назад, – снисходительно улыбнулся герцог. – Я больше не вступаю в партии на их условиях. И разберусь с ними цивилизованно, без змей. Этим кредо я пользуюсь уже давно.
– Без… змей? – недоуменно переспросила Валь. «А как же тот аспид? Ты хочешь сказать, что твой змеятник совсем тебе не служит? Но кому он служит тогда?!»
Она отвела взгляд и уставилась в пыльный угол, заставив себя сказать твёрдое внутреннее «Пускай с этим разбираются следователи. И другие мужчины. Я не должна ничего об этом знать, чтобы оно не коснулось моей семьи».
– Да, деточка. Я не святой, как твой отец, и поэтому много кто видит себя на Чешуйчатом троне вместо меня. Но я и не беззубый уж, и только лишь потому, что мне сейчас это всё так невовремя, я не берусь за этих гнид в полную силу. Теперь, видимо, придётся… а что поделать.
Он протяжно вздохнул под осуждающим взглядом племянницы. Она не хотела думать, что Беласк действительно такой чёрствый. С другой стороны, когда он был другим?
– А вообще, раз ты всё ж не такая воображала, как я думал, я тебе передам одно приглашение, которое не хотел озвучивать, – и он поманил её пальцем. Валь склонилась, и тихий певучий голос Беласка произнёс ей на ухо.
– Послезавтра «Рогатый уж» открывается. В нём, за столиком под лимонным деревом, тебя будет ждать твой старый знакомый. Приходи обязательно. Часам к трём.
Валь посмотрела на него выразительным взглядом, и Беласк покивал:
– Не утруждай меня своими сомнениями, ладно? Да, это ужасно неприличное место, но ты придёшь. Пообещай.
Она с трудом могла догадаться, о ком речь, но уже чувствовала, что готова сказать лишь:
– Обещаю.
Когда она вернулась домой, праздник был уже окончен, Глен закрылся у себя, а Сепхинор флегматично листал похождения Легарна, сидя в гостиной. Впрочем, когда он понял, что мать дома, то выказал желание пойти раньше спать. Озадаченная и одновременно подавленная Валь последовала его примеру. Правда, в двенадцатом часу