– Лоскут мне в зад!
Мумия хлопнула дверью и заметила, что в комнате слева зажгли свечи. Она вошла в помещение, где ее встретили гости. Посреди гостиной поставили узорчатый стол, за которым собрались старые знакомые агента. Харон не хотел даже обращать на них внимание, но трудно делать это, когда ты видишь, как двенадцать картин сидят за столом и празднуют твое помешательство.
Забинтованный человек подошел к каждому изображению, чтобы заглянуть в глаза людей на портретах, и на этот раз все они отказывались смотреть в ответ.
– Что с вами стало? – спросил он. – Что вы хотите мне сказать!?
Харон услышал стук. Оказалось, что в комнате есть дверь, через которую кто-то вежливо просил войти. Харон боковым зрением обнаружил что-то странное, и оказалось, что люди на портретах снова выглядели испуганными и смотрели в ту сторону, откуда доносился стук (Харон решил, что больше не хочет смотреть на портреты).
В дверь постучали еще несколько раз. Харон просто стоял возле стола с картинами и ждал, что произойдет в следующее моргание. Стук прекратился. Все они остались в темноте и тишине, но люди на картинах по-прежнему смотрели на дверь. Харон успел вздохнуть, прежде чем кто-то попытался разнести дверь в щепки. Стук был гораздо сильнее, словно кому-то было необходимо любой ценой попасть на пиршество. Харон завис на время, прислушался к частому сердцебиению, а затем он приказал трясущимся ногам привести его к двери. По короткой дороге агент провел рукой от плеча до пояса, но никакой сумки не появилось. Харон поднес трясущуюся руку к двери и открыл ее с фурнитуры, после чего агент слабо помнил происходящее.
На пороге стоял забинтованный однорукий человек в пальто – такой же как Харон – только с кровавым пятном на полгруди. Сначала он подумал, что перед ним зеркало, но холст выдали льняные волокна, по которым, впрочем, бежала материальная алая смола. «Кровь. Кровь. Кровь, кровь, кровь-кровь-кровь», – услышал внутри себя Харон. Ему пришлось захлопнуть дверь и с широкими красными глазами попятиться назад в ожидании, что его смерть вот-вот войдет.
Мумия решила вообще выйти из комнаты. Он затопал по полу, услышал шлепки по воде и посмотрел под ноги, обнаружив лужу теплой крови. Харон представил, какое зрелище развернулось у него за спиной, он обернулся, и перед ним предстали портреты, измазанные в красной краске. Ни на одной из картин не было изображено человека с головой на плечах.
Харон почувствовал ЗАПАХ, и к его великому ужасу первым запахом в жизни стал запах сырого мяса. Забинтованный