Сотни уловок, уверток, интриг —
Все перед мамой должно расступиться.
Все наши тайны, мечты и дела
Звездным дождем вдруг прольются из детства.
Все бы отдал – лишь бы мама была
Рядом – чтоб всласть на нее наглядеться.
***
Вот полночь, звезды, общая тетрадь.
Вот перышко, бумага – я рисую
Луну и звезды… Мама зовет спать.
Я сплю и вижу полосу косую
От света лампы в комнате соседней,
Куда, укрыв меня, вновь мама подалась.
Оттуда слышен смех и говорок соседей.
Ведь завтра Новый год: фей и снегурок власть.
И некуда спешить, ведь все еще на старте.
Каникулы! – и жизнь лишь только началась.
А на дворе январь. И крут его характер,
Но счастье детворе – чудес и сказок час.
Как много впереди
и радости и слез.
Восторг в твоей груди:
в пути уж Дед Мороз.
***
Продлить восторг январского заката,
Всласть насладившись чаем и малиной.
Как вдруг средь хаоса сплошного и разлада
В душе заслышать дивный рокот журавлиный.
В бескрайности полей – простая в общем сила.
Куда нам до нее – свирель души молчит.
И сколько б по земле нас, грешных, не носило,
Мы знаем: есть звезда, что в час глухой не спит…
У неба на краю, за далью перелесиц,
В безмолвии ночном, над маковками крыш
Горит одна звезда, тревожа тонкий месяц,
Гоня подальше сон – и ты опять не спишь…
Свет призрачной звезды разлился в сердце детском.
И как же тут уснешь – коль светом сон гоним.
И ты, как звездочет, притих за занавеской,
Внимая тайне звезд, предчувствием томим.
Радость творчества
Когда-то давным-давно, в школьные еще мои годы, мама отнесла первые мои несмелые и полные «косяков» стихи в несколько сразу мест: знакомому новосибирскому литератору Москалькову, непризнанному гению и пьянице, в редакцию Пионерской зорьки и, самое смешное, студентке филологического факультета, кажется, пединститута.
Редакция, понятное дело, молчит и поныне. Непризнанный гений процедил сквозь зубы с похмелья, дескать, в старые времена юнкеров в обязательном порядке учили стихосложению, однако же после Лермонтова в настоящие поэты никто так и не вышел.
А вот девочка-студентка не пожалела душевных сил и времени – не зря, стало быть, пошла учиться на филологический – и в результате написала пространный отзыв на первые мои литературные опыты. В целом он был, насколько я понял, отрицательным. Но главное, что запомнилось оттуда, так это фраза: «радость творчества». Очень точное и емкое, между прочим, определение – что нас, «дурашливых и юных», побуждает браться за перо. Так вот, эта «радость» на самом деле ни с чем не сравнима. Разве что с первым