Солнце между тем клонилось к закату, а мы подходили к броду через чистый поток Кедрона.
– Рем, – сказал мне Симон-Кифа, – теперь, если захочешь, ты можешь быть с нами. Среди семидесяти, избранных Христом этой зимой, есть самаряне, сирийцы, еллины, и после зимы многие присоединились к Христу. Теперь, значит, среди нас будет ещё и свободный галл, гражданин Рима.
Последнее он сказал кажется с легкой усмешкой в голосе, но я решил уже не реагировать на иудейские насмешки и приколы, – как называл я про себя все их запутанное и жесткое особенное. Иисус снимал все это Своим взглядом из облака, Своими глазами, которые теперь уже не забыть никогда.
– Хочу быть с вами, – сказал я. Кифа продолжил:
– Ты знаешь Долину сыроварен, близ Храма? А дорогу Овечьей тропы из нее? Ну вот, эта дорога упирается как раз в ворота дома Иосифа-книжника. Приходи через десять дней к этому дому, а до этого разыщи еллинов-семидесятников и Николая Антиохийца из них же. Фома объяснит тебе, где их найти. Поговори с ними, там познакомишься и с другими. Они расскажут тебе многое, чтобы этот день казался тебе не только чудом, но и промыслом Христовым.
Десятки вопросов роились в моей голове, но галилеяне уже расходились по двое, по трое, и я, чтобы показать им, что и я чего-то стою, крикнул им в догонку:
– А знаете почему облако было похоже на ласточку? Потому что сегодня день неба, и священный тотэм сегодня – ласточка!
Это я только что вспомнил из отцовского жреческого календаря и спешил удивить их своей осведомленностью. Иоханан обернулся и серьезно ответил мне:
– Что же, молодец, Рем. Тебе надо встретиться ещё с персом Бахрамом из наших новых учеников, – у него тоже есть древний календарь, календарь Авесты, и он тоже разгадывает небесные знамения. И ещё поговори с нашими из ессеев, вы сговоритесь вместе.
Фома, быстрый и хорошо говоривший на греческом, немного задержался со мной и объяснил, где найти учеников-еллинов, и Николая, и Бахрама, и ессеев. На тропе среди смокв у самого входа в город мы растались и с ним… Среди шумных толп в Иерусалиме я шёл как во сне. Если бы не Кифа, Иоханан и Фома, живые люди, которые были свидетелями всего, что я видел сегодня, я сейчас думал бы, что видел сон. Теперь наоборот, – в толпе мне казалось что именно сейчас я вижу сон, а там, на холме за Кедроном была явь.
Дома сразу заметили мое состояние. Я рассказал отцу и матери все, что видел, и про свой разговор с учениками Иисуса. Мы жили тогда с краю квартала у претории Понтия Пилата, и стена нашего внутреннего двора выходила в иудейскую часть города. В Иерусалиме любые новости разносились быстро, в один час, но вечерние толпы на улицах вели себя как обычно