«Беги дальше», – крикнул мне Бахрам, а я уже слышал чье-то горячее дыхание за спиной. Как я ненавидел в этот миг иудеев! Пришлось оглянуться, и я увидел набегающего смуглого, с медно-рыжей курчавой бородкой молодого иудея в зеленой накидке. Он был явно сильнее меня и уже заносил руку для удара. Время как будто почти остановилось и двигалось как-то рывками. Я развернулся и решил бить головой ему в лицо, – в уличных драках, хотя их было у меня и немного, я видел такой прием, но то было с мальчишками… Иудей не успел притормозить и мой удар головой пришёлся ему прямо в лицо. Я услышал страшный звук хрустящих лицевых костей (его!), – но и мой череп как будто треснул, и волосы сразу стали липкими и чья-то кровь потекла за ухо. Иудей рухнул на месте, а я, схватившись за голову и развернувшись, неуклюже побежал дальше, к Овчим воротам. Сзади я слышал смачные удары и крики, – это наверное гигант Мосох молотил двоих иудеев, что бежали за мной сзади рыжего.
Около самых ворот Бахрам подхватил меня за плечо и бежал, помогая мне. Сразу за воротами мы свернули в одну из боковых улиц и наверное затерялись среди людей, потому что больше нас никто не преследовал. Спасло нас наверное то, что иудеев почти не было общем дворе, где произошла драка, – все они были во внутренних дворах Храма, где происходили главные события того дня. К тому же быстро наступали вечерние сумерки, и не видно уже было в каком мы виде.
– Считай что ты сегодня второй раз родился, – сказал Бахрам. – Поймали бы если – убили. Как тебя занесло в Храм? Разве можно так?
– Где Мосох? – спросил я.
– Не волнуйся, Мосох и не в таких переделках бывал. Он и пришёл, чтобы драться, если надо. За ним наши эллины сбегали, как только мы увидели, что ты в толпе пошёл в Красные ворота. Ладно, раз так все получилось, расскажи, что было там. Но я только зубами заскрипел, так тошно мне было и больно голове.
Бахрам проводил меня до дома. Мать, не привыкшая к таким проишествиям, повела себя на удивление спокойно, обработала рану на голове, – наверное от зубов иудея, и только когда я начал рассказывать, что произошло, она разволновалась. Много мне пришлось выслушать справедливых упреков от нее, а затем и от отца. Я обещал им, и теперь уже и самому себе, что больше не буду ходить в общий