Заткнув клинок за пояс и сняв со стены чадящий факел, инквизитор приблизился к провалу. Пляшущее пламя выхватило из мрака толстую каменную кладку. Сам провал оказался невелик, в него едва бы смог протиснуться взрослый мужчина. Но шорох определённо доносился отсюда.
Из темноты тянуло смрадом, но не тем уже привычным застоявшимся воздухом, что наполнял переходы, а сладковатой гнилью. Факел осветил камеру, в которую и вёл провал – пол камеры оказался гораздо ниже уровня коридора. Отблески огня, бегущие по сырым камням, выхватили виновников шороха – крупных упитанных крыс, шарахающихся по углам от неожиданного света. На полу валялись розовато-серые куски. Крысиная добыча.
Герхард протянул руку с факелом дальше в проём – и увидел источник пиршества тварей.
На полу, далеко внизу, лежал человек… вернее, то, что когда-то им было. Видимо, узник пытался вскарабкаться к провалу по отвесной стене – кладка над ним была испещрена тёмными пятнами и изрезана царапинами. Должно быть, последнее «восхождение» оказалось роковым, и сейчас несчастный застыл, неестественно вывернувшись. Кончики судорожно вытянутых пальцев тянулись к стене, будто она, его убийца, обещала спасение. С потолка камеры срывались капли и падали узнику на лицо.
По полу метнулась тень. Одна из крыс безбоязненно подбежала к телу и вгрызлась в то, что когда-то было ногами несчастного – жуткое месиво из мяса, обломков костей и обрывков ткани. И тело узника вдруг дёрнулось, а из почерневшего рта исторгнулся стон.
Герхард отпрянул. Сдерживая тошноту, он воткнул факел в кольцо на стене и на негнущихся ногах побрёл дальше – как можно дальше от ужасающей иллюстрации того, как безжалостны слуги Господни.
Этот коридор, как и предыдущий, закончился тупиком. Инквизитор развернулся и почти побежал обратно, стараясь поскорее проскочить мимо ужасного проёма и не думать о том, что могут скрывать другие провалы.
Следующий коридор оказался братом-близнецом предыдущего. Те же редкие факелы, те же дыры в стенах. И – неожиданно просторная камера, отделённая толстыми прутьями. Один из факелов висел напротив неё, и сквозь частокол железа Герхард увидел вдову.
– Мота! – негромко позвал он, приближаясь.
Вдова подняла всклокоченную голову. Кутаясь в грязное платье, она сидела на полу посреди камеры, и узилище казалось чересчур просторным для её тощего тела. Странно просторным.
– О… – рот вдовы округлился, в глазах появилось осмысленное выражение.
– Мота, я…
Герхарда прервал громкий хруст. Вдова вздрогнула и втянула голову в плечи, сжимаясь комком, а инквизитор к своему ужасу увидел, как стены камеры сдвинулись.
Он быстро оглядел решётку – никаких шансов. Всё такой же замок под ключ сложной формы.
Мота с надеждой