– Глухота брата Дамбьена сослужит мне добрую службу ещё раз, – ухмыльнулся Геликона. Самодовольство на лице дознавателя могло означать лишь одно: именно Дамбьен, этот великан с бычьими мускулами, сторожит вход в тюрьму.
– А теперь мы с тобой потолкуем по-настоящему, – сказал тосканец и повернул винт.
Призвав на помощь всю свою выдержку, Герхард сумел подавить крик. Он сжал зубы так, что онемела челюсть, и заныло в висках.
И всё же ни адских клыков «дробителя», ни мучительно ноющей, истерзанной спины оказалось недостаточно, чтобы сломить инквизитора. Другая боль, которую ему ранее приходилось испытывать, была вдесятеро, в тысячу раз ужаснее этой. Видение вспыхнуло перед глазами, словно вызванное к жизни чудовищной пыткой – видение тех кошмарных минут, когда его тело сгорало изнутри посреди зелёного душного моря, когда грудь разрывало от чуждого воздуха, а крики жутких, обросших шерстью существ будто подбадривали этот сравнимый с казнью процесс.
Странные и страшные картины проблёскивали сквозь застлавшую глаза пелену – те картины, что всегда являлись ему в моменты самой жуткой боли, словно какой-то невидимый палач решал, что пытка недостаточна. Было ли это сном или грёзой подлинного Ада? Могло ли это происходить с ним когда-то – в позабытом прошлом, в далёких землях Индий или в ужасных влажных лесах страны безглазых людей, чьи руки растут прямо из глазниц? Бывал ли он там, созерцал ли это всё на самом деле? Он больше не искал ответов на эти вопросы, приняв видение как данность. Как неизбежные происки Дьявола.
Но как бы ни был Нечистый силён, его искусам можно противостоять.
Герхард уронил голову на грудь. Тосканец хмыкнул – не то разочарованно, не то довольно.
– Странно, Эгельгарт, – произнёс он, – ты казался мне куда более выносливым. Неужто плотская скверна так истощила тебя?
Инквизитор молчал. Упавшие на лицо волосы дали ему возможность незаметно наблюдать за тосканцем.
– Я хочу слышать твои ответы! – неожиданно взревел Геликона, – я буду говорить с тобой как мужчина с мужчиной!
– Тогда тебе придётся освободить меня, – негромко произнёс Герхард.
– Что ты там шепчешь, предатель?! – тосканец рванулся вперёд и, схватив инквизитора за ворот рубахи, рванул, – у тебя недостаёт сил глядеть мне в лицо? Смотри на меня, отступник!
Другой рукой дознаватель с силой повернул винт. Герхард медленно поднял голову. По вискам ползли ручейки холодного пота.
– Здесь всего один мужчина, Франческа, – проговорил инквизитор сквозь сжатые зубы.
И без того бледное, лицо Геликоны побелело. Пальцы сомкнулись на поворотной головке винта, заворачивая до упора, и Герхард на этот раз не смог сдержать крика. Проклятый дознаватель ухмылялся ему в лицо.
– Я даже не требую от тебя признаний, Эгельгарт, – сказал тосканец, – пока что не требую.
Герхард