Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917). Ева Ингеборг Фляйшхауэр

от этой заботы Германией»: «При таких начальниках германской разведывательной службы, как полковник Брозе, а потом майор Вильгельм Хайе, связь между нами приобрела еще более тесный характер. Я не раз бывал в Берлине, майор Хайе в ноябре 1910 г. приезжал в Вену, и результаты наших совещаний были изложены в меморандуме “Р а з в и т и е р а з в е д ы в а т е л ь н о й с л у ж б ы с о в м е с т – н о с Г е р м а н и е й ” [разрядка в тексте. – Е. И. Ф.]»[285]. Не раскрытый автором вышеприведенной цитаты текст этого меморандума говорил о регулировании совместной работы в России. Хайе, назначенный начальником секции IIIb в 1910 г., сделал самой неотложной задачей своих сотрудников добывание русских планов развертывания. Его интересовали два ключевых вопроса: «1) Где будут развернуты корпуса виленской и варшавской армий? 2) Куда двинутся корпуса петербургской и московско-казанско-центральной армий?» При выведывании мер «повышения боеготовности русских» приоритет отдавался вопросу, «когда будет публично отдан приказ о всеобщей мобилизации русских вооруженных сил»[286]. Поэтому Хайе настоятельно рекомендовал своим офицерам «доставать оригинальные материалы по развертыванию за плату», сколько бы за них ни просили. Поскольку по Виленскому военному округу кое-какие материалы уже удалось приобрести, теперь на очереди стоял Варшавский военный округ, где следовало прочесать все штабы[287].

      Варшавский военный округ в равной мере интересовал и германскую, и австро-венгерскую разведку. Соответственно центральной задачей в совместном ноябрьском меморандуме 1910 г. ставился «обмен поступающими сведениями о России», касающимися «дислокации русских… войск… вооружения, подготовки и оснащения… строительства системы укреплений и стратегической железнодорожной и дорожной сети, а также… развертывания вооруженных сил»[288].

      Тесные рабочие отношения между секцией IIIb при майоре Вильгельме Хайе (1910–1913) и Эвиденцбюро при полковнике Августе Урбаньском фон Острымече (1909–1914), на взгляд Вены, оправдывали себя хотя бы потому, что Эвиденцбюро по сравнению с секцией IIIb, как и прежде, страдало не только от недостатка средств, но и от нехватки надежных конфидентов в военно-политических центрах Российской империи; австро-венгерским военным атташе, в отличие от их немецких коллег, официально все еще запрещали вербовать и курировать осведомителей – хотя неофициально после аннексионного кризиса от австро-венгерских консульских служб в России очень любили требовать усиленного внимания к военным делам. С точки зрения немцев, сближение разведок Тройственного союза в 1910 г. было вызвано якобы «деятельностью разведки стран Антанты, все более выступающей как единое целое»; оно привело к «расширению знаний о действиях неприятеля и раскрытию определенных крупных дел», к которым В. Николаи причислял разоблачение полковника австро-венгерского Генштаба Редля в Праге[289].

      В рамках этого усиленного сотрудничества