С сестрой и Домашкой увязался я гулять на вокзал, встречать и провожать поезда. Поворино – станция узловая, движение огромное, можно было встретить много интересного. Там, на открытых платформах, мы впервые увидели подводную лодку, возле неё горделиво расхаживали красавцы матросы в своих бескозырках и с кокетливыми ленточками. Брюки-клёш, флотские тельняшки в полоску – всё это увлекало. В другой раз среди товарных составов увидели вагон с настоящими индейцами. Это были переселенцы – экзотические костюмы, татуировки на лицах, мокасины – будто со страниц книг Майн Рида.
Красивый рослый мужчина-индеец вошёл и к нам в лавчонку, по его просьбе мать наскоро сшила ему простую косоворотку. Объяснялся он мимикой, жестами. Я с восхищением смотрел на его головной убор из перьев, странную палочку в ноздрях. Мне он казался вождём индейского племени. Воображение дорисовывало прерии, стада бизонов, бумеранги, отравленные стрелы и прочую романтику, почерпнутую из книг.
Между тем, отец наш продолжал пить, омрачая и без того невесёлую жизнь матери. В лавочку в отсутствие матери стала похаживать игривая кухарка буфетчика, получая от отца подарки. Как-то в сумерки я возвращался домой от товарища, идя мимо дома буфетчика, вызывающего у меня какое-то особое чувство благоговения. В раскрытых на этот раз воротах я увидел безобразную сцену драки двух женщин. Я никак не мог разобраться, поверить глазам, так чудовищна была увиденная картина. В одной из этих женщин я признал родную мать. Всегда скромная, вежливая с посторонними, здесь она мало была похожа на себя. Откуда взялась у неё сила? Мать таскала за волосы кухарку буфетчика, нанося ей удары. В слезах я бросился бежать, лишь бы не видеть и не слышать ничего. Долгое время не мог забыть позорной сцены, избегая оставаться с матерью наедине, особенно встречаться с ней глазами. В эти дни, возвратившись из школы, я увидел у дверей нашей лавочки рысака, впряжённого в дрожки; красивый конь ржал, бил нетерпеливо копытом, в доме слышались слёзы, шум голосов – там шло бурное объяснение: из села приехал старший брат матери – «грозный дядя Вася». Отец, успевший с утра напиться, решительно вытолкал родственника на улицу, тот отвязал своего рысака и уехал без дальнейших рассуждений.