Старший купец помрачнел.
– Да, послал нам Бог царицу. И за какие такие грехи?
– Что ты сказал, собака? Чем-то недоволен?
Она подняла кнут и хотела ударить купца, но подоспевший царь успел перехватить руку жены. Он рывком сбросил ее с коня.
– Ты, кабардинская княжна, не много ли берешь на себя?
Мария вскочила с земли.
– Это меня оземь? И за кого? За смердов?
– Пред тобой люди. Они с добром к тебе вышли, а ты?
– А я…
– Молчать! – приказал ей царь, соскочил с коня, подошел к купцу и спросил: – Как тебя зовут?
– Потап Ермилин, – все так же мрачно ответил тот. – Едем на торговлю из Погарово. Вот увидели тебя с молодой женой, хотели пожелать счастья, а в ответ кнут. Меняются времена. Жаль.
Царь обратился к остальным купцам, сбившимся в кучку:
– Вы так же считаете?
– А чего считать-то, государь?! – заявил какой-то молодой мужчина. – Ты и сам видел, как встретила нас твоя жена.
Иван обернулся к Марии:
– Видишь, что натворила, царица? Пред тобой люди, а не скот. Здесь не дикие степи. Молчишь? Верно поступаешь. Перед людьми предупреждаю, коли хоть один еще раз позволишь себе унижать наших людей, то цацкаться с тобой не стану, отправлю обратно в горы вместе с родней. Свое слово я всегда держу. – Царь повернулся к опешившим купцам: – Вы простите ее, люди добрые. Да и меня… – Он не договорил, с досады ударил себя кнутовищем по сапогу.
– Да что ты, государь, всякое бывает. Вы торопитесь на охоту, а тут мы лезем со своими пожеланиями. Ничего. А царица пообвыкнет, обживется на Москве, другой станет. Счастья вам и долгих лет жизни. – Ермилин и все купцы поклонились царю.
– Удачной торговли вам, Потап. На Москву езжайте смело, никто обиды не учинит. – Иван вскочил на коня, то же самое сделала и Мария.
Царь взглянул на нее и сказал:
– Возвращаемся в Воробьево, поохотились!
– Но я не хочу во дворец! – воскликнула Мария.
– Ты жена моя и будешь делать то, что я скажу. А я велел молчать. Забыла? Коротка бабья память? Или приказы мои тебе нипочем? Так я быстро научу, как надо себя вести. Твоим же кнутом. Все! Домой, я сказал!
Охотничий отряд пошел обратно в Воробьево.
Во дворце Иван закрылся в своих палатах, но недолго пробыл один. Вошла царица, на этот раз смиренная, в обычной домашней одежде.
– Чего тебе? – грубо спросил жену Иван.
– Не гневайся, хозяин сердца моего. Погорячилась я, но такая уж кровь течет в моих жилах. Позволь сказать.
– Говори. – Иван быстро отходил от гнева.
Мария пристроилась рядом с креслом на лавке, покрытой дорогим заморским ковром.
– Только обещай выслушать до конца и без обиды. Я вижу, как далеки мы пока друг от друга. А нам жить вместе, детей рожать. Вот ты царь, а разговариваешь с простолюдинами как с равными. Ты второй на Руси после Бога. Разве это допустимо?