– А почему Адашев велел следить за избой Домны?
– Того не ведаю. Алексей Федорович собрал нас, верных людей, и приказал, смотрите, мол, по очереди за домом знахарки Домны, что у храма Святого Василия. Но так, чтобы про то люди не прознали. Что заметите интересного или подозрительного, сообщайте Анфиму, сыну священника Сильвестра. Ладно, устал я. Не хочу больше говорить.
Скуратов взревел:
– Ты у меня на дыбе, сын собачий, не только заговоришь, соловьем запоешь!
Иван и на этот раз остановил его:
– Оставь его, Малюта, он правду сказал. Скажи, чтобы взяли с него показания да передали дело суду за убийство знахарки.
– Так позволь, государь, пред тем пытать его. Глядишь, еще что-то скажет.
– Ничего он больше не скажет. И не перечь мне, Малюта.
– Слушаюсь, государь.
Иван резко обернулся к Большову:
– Тебя будут судить и казнят. Ответь мне одно, но как на духу.
– Спрашивай, отвечу.
– Вот отомстил ты Домне, тебе легче стало?
– Легче! Душа успокоилась. А теперь, когда до встречи с женой и дочерью недолго осталось, то совсем полегчало. Не поверишь, царь, радостно мне. На этом свете делать больше нечего.
Иван повернулся и вышел на улицу. Скуратов остался в темнице, брать показания убийцы знахарки Домны.
Государя встретил Дмитрий Ургин, прибывший в Кремль проведать его и узнать о здоровье царицы.
– Здравствуй, Дмитрий!
– Признаться, не ожидал увидеть тебя здесь, государь.
– В темнице был, допрашивал одного лиходея. Но пойдем в палаты, там поговорим. Времени у нас немного, после обеда поеду в Коломенское.
– Как Анастасия?
– Лекарь сообщает, что вроде нормально.
– С Божьей помощью встанет!
– На то и надеюсь, о том и молюсь денно и нощно.
Царь и князь Ургин прошли в палату. Иван присел в кресло, Дмитрий устроился напротив, на лавке.
Иван поведал верному князю обо всем, что произошло за последние дни, подробно изложил разговор с Петром Большовым и спросил:
– Что ты думаешь по этому поводу, Дмитрий?
– По-моему, Большов сказал правду. Я слышал о случае, когда знахарке не удалось спасти больного ребенка, а мать после его смерти покончила с собой. Так что Большов имел повод отомстить знахарке.
– Ты считаешь, он ничего не знал о немцах и о лекарстве, которое они готовили вместе с Домной?
– Считаю, что не знал.
– А Адашев?
– Алексей Федорович мог знать.
– Мог, – проговорил царь. – Он выставил своих людей следить за работой. Зачем? Ему-то до того какое дело?
– Возможно, он хотел знать, удастся ли лекарям сделать нужное снадобье.
– Не затем ли, чтобы уничтожить его?
– Вряд ли. Адашев не пошел бы на это. Да и какой смысл уничтожать лекарство, когда еще неизвестно, помогло бы оно или нет.
– Возможно, ты и прав, но снадобье уничтожено верным холопом Адашева. Вместе