– Я неспроста заговорила о Бонечке, – снова заговорила Ирка, глядя куда угодно, только не на меня. – Ты все время над ней смеешься, но правда в том, Лена, что Бонечка – это ты.
Я подавилась собственным превосходством и подняла глаза.
– ЧТО-О?! Я?!!! Я – толстая, как она?
– Да, – подтвердила Ирка, – ты – толстая. Но самое худшее, что ты ничего, кроме интервью не пишешь. Ты, как и она, сливаешь талант в дыру. Может, вы с Бонькой до сих пор не заметили, но ваша подруга Шафранская – уже ведущая собственной передачи. Ты – автор книги. Сейчас. Но когда книга выйдет, публика захочет увидеть танцовщицу-хостесс, а не разожравшуюся свинью. Угадай с трех раз, кого же они увидят?
Мои зубы скрипнули.
– Ты должна что-то сделать, пока все еще не поздно! – твердо сказала Ирка. – Эта рубрика – шанс что-то доказать, как профессионалу. Возможно, последний. Другого такого шанса может уже и не быть. И возьмись ты, мать твою, за себя! Хватит уже бухать у окна и смотреть на Кана!
Я онемела и замерла! Я была уверена, что моя любовь – тиха и неразличима. Взгляд предательски метнулся на Димины окна. Он уже перестал носиться по комнате и теперь курил в распахнутое окно. Наверное, выебал мозги собеседнику и теперь с удовольствием перекуривал.
– Где я возьму столько мужиков, чтобы вести еженедельную рубрику? – огрызнулась я.
– Придумай кого-нибудь, – сказала Ирка, окидывая меня выразительным взглядом. – А для начала прекрати напиваться всякий раз, когда тебе грустно. И прекрати жрать. И еще, по Кану: если ты не в курсе, он тебя увидел и охренел!
Сила инерции растянула губы в самодовольной улыбке. Все я помнила. Дима пялился на меня через зал танцевального клуба и, не веря глазам своим, что-то спрашивал у Ирки и Бонечки.
– Спросил, зачем я в такой жуткий цвет покрасилась? – предположила я.
– Не-е-ет, – ответила Ирка зло. – Он спросил, цитирую: скажите мне, что она ест – я не буду.
Я подавилась куском, который жевала. Самооценка рухнула на пол и разлетелась на тысячи кровавых кусков.
– Мудак!
– Да, мудак, тут никто не спорит, – сжалилась Ирка. – Но давай в таких вопросах будем полагаться на мудаков: они не соврут из вежливости… Черт!
Она поднялась, заслышав бег молодого слоненка, сумевшего раздобыть бухло, скинула дверную цепочку и положила руку на ручку двери.
– Я знаю, что ты сейчас думаешь. Что Кан ни черта не понимает в женщинах, невзирая на то, что вами торгует. И я тебе сразу отвечу: Богданова тоже думает, будто все еще хороша собой.
«Утро субботы»
Я проснулась посреди ночи со странным ощущением чистоты. Сознание еще потягивалось в истоме, как бывало всегда, когда я просыпалась в ночи. Обычно, ощущение карусели наваливалось не сразу и у меня всегда было несколько мгновений вообразить, что я не пьяна. Потом накатывало все сразу. Тошнота, сушняк и отвратительное