– Они и не заметят, не ссы. Кроме тех, кто работает в «МД», никто его не читает.
Когда-то она и сама работала на «МД». Как обычно, несколько месяцев. Молодая, да ранняя, Элина успела поработать во всех городских газетах, но ни в одной из них не сумела оправдать ожиданий. Из «МД» ее тоже уволили. За то, что слишком талантлива.
Так, во всяком случае, утверждала сама Богданова. По словам оставшихся, Элина сильно пила. Это повышало ее самомнение, снижая при этом производительность. Чтобы быть уволенной; из нашей конторы; ЗА ПЬЯНСТВО!!! надо было особенно постараться.
Она смогла!
Теперь Богданова сидела на «Даль-ТВ», ведя войну с редактором спортивной редакции по кличке Хомяк. По собственным словам Бонечки, Хомяк ненавидел всех, кто выше его ростом, баба и любит ХК «Амур». Богданова подходила по всем категориям.
Но мы-то с Иркой знали: на «Даль-ТВ» она висит на тоненьком волоске по той же причине, что и в «МД». Из-за бухла. Висит, потому что Кроткий из жалости, как-то намекнул Хомяку, что врежет ему в лицо, если тот не прекратит обижать Богданову.
Хома прикинул силу, с которой Макс бьет, его габариты и… кротко отстал.
– Если ты перед камерой, тебя знают все, а ваши рубрики – фи-и-и, – не подозревая о моих мыслях, Элина подперла ладонью ухо и протянула стакан. – Мы пьем или что?..
– Разговариваем, – напомнила Ирка, тщетно пытаясь отодвинуть бутылку, но Бонечка все равно до нее добралась, едва не опрокинув все свечи.
Последовало короткое препирательство в стиле «Ты пьяная! – Нет, не пьяная!», после чего Богданова заполучила остатки вина и, довольная, тут же их проглотила.
Прямо из бутылки.
Какое-то время она сидела не двигаясь. Склонив по-совиному голову к одному плечу, прислушивалась к своим ощущениям. Потом возвестила:
– Нет. Не торкает… Ёпа-мать! Займите денежку до зарплаты?
Ирка вздохнула. Она единственная в нашей квартире получала ЗАРПЛАТУ. Моей хватало только на то, чтобы купить сигарет и скинуться на бухлишко. Бонечка же просто занимала у всех, кто по какой-то причине не мог отказать ей. Тем и жила, смеясь, что долги возвращают трусы.
– Только на пиво, ясно? – спросила Ирка, понимая, что не получит своих денег назад.
Бонечка умильно кивнула. Когда ей нужно было «догнаться», она могла унижаться до бесконечности. Ирка вздохнула и с брезгливым презрением отслюнила пару купюр. Не заметив, или же притворившись, что не заметила ее взгляда, Элина защебетала, как канарейка и, прямо в тапочках, убежала в холодную темноту.
– Интересно, когда до нее дойдет, что во всем квартале нет света и ни один ларек не работает, – не сдержалась я, – она вернется или до следующего квартала в тапках дойдет?
Ирка мне не ответила. Какое-то время она стояла, вслушиваясь в удаляющиеся шаги, затем накинула цепочку на дверь и села за стол. Заговорила короткими рубленными фразами.
– Послушай меня. Пять лет назад, Богданова была смазливой