Сегодня я хочу рассказать вам об эпизоде, который стал началом моего стремительного продвижения вверх. Он способствовал установлению тайных уз между мной и императором.
Перед тем как начать, я должен предостеречь вас. Слушая мои рассказы, вы должны помнить, что с вами говорит человек, который изучал историю изнутри. Я говорю лишь о том, что видели мои глаза или слышали мои уши. Не вздумайте опровергать меня, цитируя исторические книжки или мемуары, которые написали недоучившиеся студенты или праздные писаки. То, о чем я говорю, неведомо этим людям и никогда не станет известно остальному миру. Со своей стороны я поведаю вам совершенно невероятные секреты в расчете на ваше здравомыслие. Факты, которые я собираюсь доверить, держались в строжайшей тайне при жизни императора, потому что я дал ему слово. Сейчас же, по прошествии стольких лет, не думаю, что принесу кому-нибудь вред, рассказав о той роли, которую мне довелось сыграть.
Вы, должно быть, знаете, что во время Тильзитского мира{39} я служил обычным лейтенантом в Десятом гусарском полку, не имея за душой ни денег, ни каких-либо иных привилегий. Правда, моя внешность и храбрость шли мне на пользу. Я уже прославился как лучший фехтовальщик в армии. Но среди храбрецов, которые окружали императора, этого было недостаточно, чтобы сделать стремительную карьеру. Тем не менее я был уверен, что мой шанс придет, хотя представить себе не мог, что он примет такую поразительную форму.
Когда император вернулся в Париж после объявления мира в 1807 году, то проводил большую часть времени со двором и императрицей в Фонтенбло{40}. В то время он находился на вершине успеха. Император провел три успешные кампании против Австрии, разгромил Пруссию и заставил Россию довольствоваться тем, что ей удалось сохранить свое присутствие на правом берегу Немана. Старый бульдог по другую сторону канала продолжал рычать, но не осмеливался вылезти далеко из будки. Если бы нам удалось добиться вечного мира, то Франция заняла бы место среди других наций, которого никому не удавалось достичь со времен Рима. Так говорили мудрые люди, но я в ту пору думал совсем о другом. Девушки были рады увидеть возвращение армии после долгого отсутствия. Уверяю вас, что я с лихвой получил причитающуюся мне долю благосклонности. Судить о том, насколько благоволил ко мне женский пол в те годы, легко по тому, как женщины относятся ко мне теперь. Они не оставляют меня в покое, невзирая на преклонный возраст. Но почему я должен останавливаться на том, что и так хорошо известно?
Наш гусарский полк квартировал вместе с гвардейцами-егерями в Фонтенбло. Как вы знаете, это небольшое место, спрятанное глубоко в лесу. Как забавно было видеть лес, переполненный королями, принцами и герцогами, которые суетились вокруг Наполеона, словно куклы вокруг своего хозяина. Каждый надеялся, что ему наконец-то швырнут кость. В то время на улицах можно было слышать чаще немецкий язык, чем французскую речь. Это те, кто помогал нам во время войны, пришли за наградой, а те, кто