Накинь на себя что-нибудь, умница, – сказал Мазур понуро. – Охолонуть дай моей старческой плоти…
– Слушаю и повинуюсь, о мой повелитель, – она накинула короткое джинсовое платьице, небрежно его застегнула через пуговицу, села рядом и пытливо всмотрелась: – Кирилл, что ты надулся? Все будет прекрасно…
– Да я и не сомневаюсь, – сказал Мазур вяло. – Это я так, о своем задумался…
Он и в самом деле думал сейчас о своем. Поезд ощутимо замедлял ход, за окном потянулись неказистые деревенские домишки, серые покосившиеся заплоты, лохматые псы неизвестной породы валялись у калиток, стояла задумчивая корова, повесив безрогую башку. До Шантарска оставалась всего-то сотня километров или чуть поболее….
Откровенно говоря, Мазур не любил Шантарска. И оттого, что здесь пять лет назад погибла Ольга, и оттого, что здесь не раз приходилось работать– или, что немногим веселее, именно отсюда отправляться на работу, а работа не то чтобы встала поперек души, но… С возрастом в душе накапливается некая тоскливая безнадежность, начинает казаться, что все было зря – зря резали друг друга боевые пловцы у Ахатинских островов и на рейде Эль-Бахлака, зря метались по здешней тайге лихие волкодавы, поливая друг друга из автоматов и пришпиливая врага к соснам метко брошенными тесаками, зря на противоположном бочке глобуса, в достопамятной республике Санта-Кроче азартно играли со смертью горячие латиноамериканские парни и девчонки при посильном участии российских офицеров… Какая разница, чем все кончалось, если огромная и необъятная планета будет точно так же нестись в пространстве и без них? Был один еврей, так он сказал, что все проходит…
Колеса скрипели и пищали – поезд тормозил у крохотного вокзальчика в нелепо разбросанной на большом пространстве, ничем не примечательной деревушке, славной лишь тем, что именно ей некогда посвятил парочку желчных фраз в знаменитых путевых заметках сам Антон Павлович Чехов, аллах его ведает, почему. Послышалось жестяное шипение репродуктора, сообщившего о прибытии поезда на второй путь (для прапорщиков – на третью и четвертую рельсы), а потом о том, что стоянка продлится пятнадцать минут…
– Что-то ты захандрил, – сказала Света, критически его обозрев. – Ладно, времени достаточно, пойду тебе пива куплю. Бутылочного, местного. Пакет мне брось… Спасибо.
– Застегнись как следует, – машинально сказал Мазур.
– Слушаюсь, адмирал! – Она проворно пробежалась пальцами по незастегнутым пуговицам. – Вы ведь из собственников, а?
– Ага, – сказал Мазур без улыбки. – Я жуткий собственник в лучших традициях «Домостроя», ты это учитывай, коли уж решила мне предложение делать…
– А ты думаешь, я не учла? – фыркнула Света.
Она сунула ноги в легкие босоножки, подхватила со столика свое кожаное портмоне, послала Мазуру смеющийся взгляд и вышла в коридор. Мазур все так же сидел у окна, подперев десницей голову. Он видел, как Света летящей походкой пересекла неширокий пыльный перрон. Вслед ей оглядывались –