Мой брат был занят в работе над большим проектом. Но совершенно внезапно сорвался из окна высотки общежития. Вроде-как-Государство, через человека с васильковыми глазами, принесло нам сожаления, коробку с немногочисленными личными вещами брата и грамоту, где перечислялись заслуги брата перед Родиной.
Затем – тогда я уже учился в вузе – мне повстречался пьяный мужчина, с неприятными интеллигентскими повадками и интеллектуальной силой в предложениях. Мужчина придержал меня за локоток, заговорщицки подмигнул и сказал, что я очень похож на одного ему знакомого инженера.
Так я узнал, что на самом деле произошло с моим братом. Да, он работал над особо важным военным проектом. Да, упал с высотки. Если быть точнее, он не столько упал. Его уронили.
Первые неполадки в мозгу моего брата обнаружились на ранних стадиях разработки проекта. Он прилюдно ходил по-маленькому в брюки и выкрикивал гадости на товарищей по работе. Это списали на умственное напряжение и вероятность синдрома Туретта8. Брата отправили на полгода в санаторий на водах. Вернувшись к работе, он вел себя тихо. Спустя месяц мой брат выгрыз кадык руководителю проекта, попытался откусить ногу какому-то важному подводному капитану, бросил коктейль Молотова в группу младших научных сотрудников. Двое младших научных сотрудников получили тяжелые химические ожоги.
Уволить моего брата, в связи с секретностью проекта, вроде-как-Государству было непозволительной роскошью. Списать в клинику – не исключалась огласка. Поэтому его уронили с двенадцатого этажа общежития сотрудников конструкторского бюро.
Кстати, намекнул мне пьяный мужчина, тот проект, над которым работал мой брат, и по той причине, над деталями которого он был занят, не так уж давно утонул в Баренцевом море. И ещё намекнул, что я – «красная папка». Имея такого брата, пусть и категорично мертвого, нельзя рассчитывать остаться вне поля зрения. Это вот так намекнул мне пьяный мужчина с неприятными интеллигентскими повадками и интеллектуальной силой в предложениях.
Они знают, что я что-то знаю.
С той встречи с неприятно интеллигентным мужчиной, я поменял восемь адресов и шесть городов проживания. Я сменил семнадцать имен. Два раза перекраивал внешность. Однако мой запах держит Их по моему следу.
Последний год я живу в этом городе – болеющим индустриальным как прошлым, так и будущим. В городе, отчасти маскирующем в своих выбросах мой след.
Дождь почти прекратился. Грязный асфальт парит удушливыми испарениями, влажная пыль тяжелит слизистую. Я прочищаю нос и горло. Смахиваю пленку с глаз, и шагаю дальше к трамвайной остановке.
На пешеходном переходе меня подрезает китообразная машина. Из окошка автомобиля вытекает наружу нездорового цвета лицо, почти трещащее по швам от наростов жира. Под