Губы Саджарано скривились в презрительной усмешке. Он небрежно отодвинул тонкие костяные пластинки: «Пойдемте».
Они спустились в кабинет Саджарано, где владелец дворца остановился – так, будто его поразила какая-то мысль. Этцвейн опасался очередной безумной выходки и демонстративно, с угрозой опустил руку в карман. Саджарано едва заметно повел плечами – каково бы ни было его намерение, он, по-видимому, от него отказался. Эстет извлек из шкафа пачку платежных чеков. Этцвейн осторожно приблизился, не снимая палец с желтой кнопки. Но Саджарано не думал сопротивляться. Он поспешно пробормотал, будто боялся, что его услышат: «Вы проводите смелую политику, я не могу… Возможно, вы правы; возможно, я слишком долго прятал голову в песок… Иногда мне кажется… что я живу в кошмарном сне».
Эстет монотонно разъяснил Этцвейну, как заполняются и предъявляются чеки.
«Между нами не должно быть недоразумений, – сказал ему Этцвейн. – Вам запрещается покидать дворец, пользоваться радио, посылать слуг с поручениями, принимать друзей и гостей. Мы не причиним вам никакого ущерба, если вы не сделаете ничего, вызывающего подозрения».
Фролитц уже прибыл с труппой во дворец. Этцвейн позвал его, представил ему Саджарано. Фролитц поклонился – иронически, но достаточно дружелюбно: «Мне предстоит выполнять непривычные обязанности. Надеюсь, мы сможем обойтись без излишних волнений и беспокойств».
«Я ничего так не хочу, как избавиться, наконец, от волнений и беспокойств, – с горечью ответил Саджарано и повернулся к Этцвейну. – Я больше не нужен? Или у вас есть еще какие-нибудь вопросы?»
«В данный момент вопросов нет».
Саджарано вернулся в жемчужно-стеклянную башню. Фролитц хитро покосился на Этцвейна: «Возникает впечатление, что содержание эстета в заключении – не самая важная из твоих обязанностей».
«Впечатление вас не обманывает, – признал Этцвейн. – Чтобы удовлетворить ваше любопытство…»
«Ничего не говори, ничего! – закричал Фролитц. – Чем меньше я знаю, тем меньше претензий ко мне можно предъявить!»
«Как вам угодно, – Этцвейн показал старому музыканту дверь, ведущую на винтовую лестницу радиостанции. – Сюда Саджарано нельзя пускать ни в коем случае! Не забудьте!»
«Смелое запрещение, – заметил Фролитц, – учитывая тот факт, что он – владелец дворца».
«Тем не менее, сюда ему заходить нельзя. Кто-то должен постоянно оставаться в кабинете и сторожить вход на лестницу – днем и ночью».
«Неудобно. Репетировать нужно в полном составе – ты же знаешь».
«Репетируйте здесь, в кабинете». Этцвейн нажал кнопку вызова. Явился Аганте.
«Нам придется на какое-то время нарушить привычный распорядок жизни во дворце, – сказал дворецкому Этцвейн. – Честно говоря, Аноме приказал содержать Саджарано под домашним арестом. Маэстро Фролитцу и его труппе поручено проследить за выполнением приказа. Они рассчитывают на ваше безусловное