по лицу. Отрощенные борода и волосы, -не уступающие по длине и густоте шевелюре Маугли, -напитанные влагой тела, слиплись в единый клубок. Веки под собственной тяжестью закрылись, и беспокойное забвения, подобно дозе морфина облегчило нарастающее беспокойство. Гудящая речь, разбудила меня. Багровые отсветы камина -освещали двух равноправных по величине хранителей лесного покоя. Остальная часть дома, застила в неизменной темноте. Подслушивать чужой разговор- постыдная участь и черная неблагодарность по отношению к ближнему своему. Ух, как схоже на библейские строки. Запомнилось на слух, и удивляться здесь нечему- каждый четверг, отстояв двухчасовую службу под грудное бурчания святого отца, иногда смолкающий для побудительных хоровых вставок, и не такое врежется в память. Потом, слышимое много лет кряду, использовать как шаблонный эскиз- легко и переубеждать себя не нужно, ничего не закрадывается в голову. Мое отрицательно отношения к религии, не отменят ее необходимости. Громкий кашель. Шаги, чирканье головки спички. Стоящие позади канделябры- запылали, восполняя или дополняя нехватку света. Двое бритых лесничих, отдаленно напоминали сказочных големов. Желтые патроны, наводнил разложенный стол. Красовавшиеся оружейный крылья павлина, были приставлены к ножкам. Создавая круговой вигвам. Двое грузных фигур, встали порознь, от ребер кровати. Мановением рук -дотоле не виданного помощника, я до сих пор не знаю местного люда, затворнический образ жизни тому способствует, -плетеный мешок, походивший на рыбацкий чехол, перекачивал с плеча на пол. К отсутствию электроники я привык, будильник само собой разумеющееся.
