– Нет-нет, я же говорю вам – нет, этого не потребуется, к вам подойдет моя дочь завтра, с шестнадцати до девятнадцати! Именно так, моя дочь, она филолог!
Отец, давным-давно завершивший заочное обучение в высшей школе, искренне полагал, что если человек исправляет за кем-то ошибки в тексте, то он филолог. И ему явно нравилось, как это звучало.
Ира повернула кран с горячей водой и принялась терпеливо ждать, наклонившись над тазом, поставленным прямо в ванну, когда вода потеплеет, а потом погорячеет, как это всегда бывало в этой квартире, – а она все лилась холодной и холодной. Однако не час ночи на дворе! Ира еще раз попробовала рукой воду: это надолго. Пришлось закрыть дверь в ванную, чтобы соседи не косились на то, как чужая женщина переводит их воду… Ира уже довольно долгое время держала кисть руки под струей, будучи не в состоянии припомнить, с какого именно момента и на каком таком основании «этот» в ее голове стал называться «отец» – и почему это вышло само собой, так просто и естественно, – и только потом сообразила, что из крана продолжает течь холодная вода потому, что горячую она и не открывала. Совсем запуталась.
Наталья торжествовала:
– Ласковая теля двух маток сосет!
Ира приносила отцу домашнюю еду в термосе, а чтобы разогревать приготовленную на коммунальной кухне – купила микроволновку, мультиварку, блендер. Да что там! Выстаивала в очередях за льготными лекарствами, регулярно мазала и перебинтовывала его ноги, делала массаж, помогала бриться, мыться, приучила его к креслу-туалету!
Они по-прежнему ни о чем не разговаривали. Только о мелочах. О клеенке на столе, о мази-дженерике, о дежурящих больницах городах. Отец только один-единственный раз спросил Иру о ее профессии, о ее муже и о ее сыне. Ира полагала, что отцу будет приятно узнать о том, сколько важных и солидных книг вышло в свет при участии его дочери, что он непременно попросит принести ему хотя бы одну из них, однако отец попросил принести… кроссворды с лотка Московского вокзала – здесь, недалеко. Почему именно с Московского вокзала? А там больше выбор.
Говорить было не о чем.
Ира просто пришла за наследством – и отец обещал ей его, на более или менее определенных условиях. Мысль об этом казалась ей невыносимой. Собственно, это было просто отвратительно. Но отказаться от двух миллионов Ира позволить себе не могла – как отказаться от ежедневного зрелища поверженного врага, которому никогда больше не выйти из этой комнаты! Конечно, это был кусок, принадлежавший ей по праву, но доставался он ей, как и все в ее проклятой жизни, с кровью. Наталья права – уйти от мужа сейчас, без денег… Вернуться, как когда-то, к мягкому маргарину и порошковому творогу? Искать, где на десять копеек дешевле?
И от того, что все это было именно так, а не как-то иначе, и ничего нельзя было придумать, ничем нельзя было оправдать сложившееся положение вещей, – Иру выворачивало.
Ведь на самом-то деле все было не так! Не так! Она пришла к нему от