– А у него, сколько книжек вышло? – не без любопытства поинтересовался Михаил.
– Только одна. Но желает открыть издательство, или журнал. У него есть радетели…
– И кто это?
– Сам Бухарин.
– Ух, ты, – крякнул Герасимов. Но мы тоже не лыком шиты. У нас тоже есть радетель, сам Луначарский, который и создал Пролеткульт. Кстати моя вторая книга выйдет там. И ты приходи, издадим и твою книжку.
– Как – нибудь наведаюсь, – свесив голову на грудь, глухо изрек Есенин. Хмель ударила ему в голову, и состояние полного блаженного покоя, овладело его телом.
– Хочешь, ложись на кровать, отдохни, – предложил Герасимов.
Но Есенин вдруг вскочил как ужаленный и воскликнул:
– Черт возьми, ведь у меня же свидание.
– Да ну, – воскликнул также громко Михаил. – И кто она?
– Кажется студентка. Во всяком случае, говорила, что учиться в институте. Вот только забыл в каком.
– А как же Зинаида?
Есенин немного смутился и не совсем уверенно проговорил:
– Ну, я ведь так чтобы немного развеяться. Сам понимаешь. Да и ты, наверное, не без греха.
– Есть такое дело.
Герасимов налил себе остатки вина и хрипло напутствовал:
Ну, тем не менее поспешай дорогой товарищ Есенин.
– Да, да, – согласился Сергей и быстро выпорхнул за дверь.
Глава 4
Спустя два месяца Есенин и Клычков решили зайти на Пресню в мастерскую скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова. Захотелось молодым поэтам посмотреть, как создается монумент, посвященный памяти погибших героев.
А еще и стихи свои продемонстрировать перед большим мастером.
Поэты в шутку именовали скульптора неизменно «дедушкой».
Коненков родился в 1874 году и дедушкой, однако себя не считал.
Был он высокий, широкоплечий, похожий на очень крепкое дерево, то ли на сосну, то ли на дуб.
Каждый раз мягко и немного наигранно отнекивался он от нового своего прозвища.
Встретил Коненков поэтов восторженно, вскинув очень длинные крепкие руки высоко верх, громко вскрикнул:
– Два Сергея, два друга – метель да вьюга…
– Ну, вот товарищ дедушка принимай незваных гостей, – усмехнулся Клычков.
Коненков дернул слегка прядь волос у Клычкова, и мягко возразил.
– Какой я дедушка, мне еще и пятьдесят не исполнилось.
– Так значит ты молодой дедушка, – улыбнулся Есенин.
Коненков тоже весело усмехнулся и обратился к нему:
– А почему вы товарищ Есенин без гармошки?
– Так украли у меня ее, – тут же соврал Есенин.
– У него все всегда крадут, – пошутил Клычков.
– Эх, а я бы послушал сейчас с удовольствием частушки, – покачал головой Коненков.
– А мы без гармошки попробуем, – сказал Клычков, и вдруг загремел своим громовым басом:
«Говорили бабушке, не ходи ты на реку»…
Коненков