Мирра Лот-Бородина. Историк, литератор, философ, богослов. Тереза Оболевич

встречались во время поездок Добиаш-Рождественской во Францию: в 1921, 1926 и 1929 гг., а также двух визитов Лот-Бородиной в Россию. Лот-Бородина переписывалась со своей петербургской подругой и высоко ценила ее труды. В 1930 г. она писала Добиаш-Рождественской: «Я перечла Вашу докторскую диссертацию (ненапечатанную) и нашла ее великолепной; жаль, что в свое время ее мало кто знал, вернее, мог знать – война помешала!»[150] Лот-Бородина также восхищалась французским прозаическим переводом поэзии «Les Poésies des Goliards», выполненным Добиаш-Рождественской. В том же письме она предвкушала: «Радуюсь тому, что скоро познакомлюсь с Вашими “Голиардами”, несмотря на то, что не люблю этот средневековый жанр», а чуть позже добавляла: «Я нахожу, что написана книга во всех смыслах мастерски, а ведь я – в литературном отношении очень требовательна и до известной степени могу судить и о научной стороне; по-моему, она даже слишком добросовестна для французской читающей публики, но едва ли это недостаток»[151].

      В августе (сентябре по новому стилю) 1911 г. супруги Лоты (вместе со служанками и нянями Alice и Marguerite) отправились с остановкой в Берлине в Россию, где пробыли несколько месяцев. Они побывали в столичных городах и Крыму, навестили Бородиных, Добиаш-Рождественскую и других родных и друзей. Ольга Добиаш-Рождественская помогла им снять меблированную трехкомнатную квартиру в Петербурге и нашла коляску для маленькой дочери Ирэн[152]. В письме А. Смирнова[153], который сожалел о том, что не смог посетить Лот-Бородину, сохранился ее петербургский адрес: Васильевский остров, 3-я линия, д. 36, кв. 3[154]. Фердинанд Лот искренне восхищался прекрасными русскими городами:

      Москва, несомненно, самый живописный и занимательный город Европы. Мне кажется, что в ней невозможно соскучиться. По сравнению с ней Петербург все-таки более «столица», холодная и печальная. <…> Отсутствие знакомых и недостаток времени не позволили мне познакомиться с университетским миром. Я видел университет только снаружи. К счастью, я смог посетить музеи. Коллекция Третьякова произвела на меня сильное впечатление, особенно вещи новейших художников. Дважды мы были в театре. Сначала в Малом на занимательной пьесе «Жулик». Публика немного провинциальная. Зал старый. Актеры замечательные. В Comédie Française играют не лучше. <…> Второй раз мы пошли в Художественный театр на «Вишневый сад» Чехова, о котором Вы нам говорили. Я был совершенно восхищен игрой актеров и постановкой. <…> Конечно, я упустил по меньшей мере половину спектакля из-за языка, но Мирра мне переводила[155].

      Мирра Лот-Бородина всю оставшуюся жизнь прожила в Европе, хотя первые годы она скучала по России, особенно по русской деревне[156]. Она с радостью делилась с О. Добиаш-Рождественской, что у «Шурочки Смирнова» «кажд[ый] четверг собираются русские.

      Так[им] обр[азом] я могу <…> говорить по-русски»[157]. На склоне Лот-Бородина признавалась:

      я не жалею о том, что прилепилась <…> к «прекрасной Франции»: уж очень хорош был мой покойный муж, через которого я привязалась к