Выйдя из контейнера-переноски, баклан сразу полез на инсталляцию, не выказывая ни малейшего удивления сменой обстановки.
– Хорошая цыпа, – похвалил его дедушка. В ответ баклан что-то довольно проскрипел, вибрируя зобом.
– Вот, и славно, – засмеялся Вилли, – значит, будешь Цыпой. Имя вполне подходящее, твоя наседка курица так бы тебя и назвала.
Когда имеешь дело с бакланом, необходимо запастись терпением. Первое правило дрессировки этой своевольной птицы требует ни в коем случае не торопиться. Следует сначала подружиться с бакланом, заслужить его доверие. Вилли Фрост так и поступил.
Он заботился о Цыпе, кормил его салакой, а по воскресеньям даже баловал свежей сельдью. Каждый божий день они ходили на прогулку в Центральный парк одной и той же дорогой. Странная парочка, парень c бакланом на правом плече, двигалась по 85-ой улице на восток. Когда правое плечо уставало, парень брал баклана прямо за длинную шею, что для непосвященных казалось жестоким, и пересаживал на левое. Дважды они пересекали дорогу по пешеходному переходу, сначала через Амстердам авеню, а следом через Коламбус. В Центральном парке они всякий раз выбирали дорожку, плавно уходившую влево, и вскоре оказывались на берегу огромного центрального водохранилища. Там Цыпа вдоволь летал, плавал и ловил рыбу. Прохожие могли наблюдать странную картину: чудак, зачарованно любующийся листопадом, вдруг начинал выкрикивать короткое слово на непонятном языке «tsypa, tsypa!». На крик, откуда ни возьмись, прилетал большой чёрный баклан и садился прямо на плечо молодому человеку. Спустя пару часов парочка возвращалась той же дорогой обратно.
Прогулкам посвящалась первая половина дня, затем Вилли уезжал в Бруклин к Эшли. Там он три-четыре часа работал в лаборатории и к вечеру возвращался домой, где его дожидался вечно голодный Цыпа. С собой Вилли частенько притаскивал журналы с научными статьями, которые с удовольствием читал допоздна.
Частые приступы дождя доконали позднюю осень, и она уступила место зиме. Теперь в воздухе над Центральным парком кружились не жёлтые кленовые листья, а снежные хлопья. Вскоре подул пронизывающий холодный ветер, а снег стал жёстким и колючим. Зима – самое неприятное время в Нью-Йорке. Теперь Вилли с Цыпой выбирались в парк лишь в редкие относительно тёплые дни.
Дружба их крепла. Цыпа обладал поразительным чувством времени. Каждое утро ровно в пять минут седьмого он запрыгивал Вилли на грудь, хлопал расправленными на полтора метра крыльями и будил своего друга скрипучими руладами. Кормушка Цыпы одновременно являлась и тренажером. Она представляла собой металлическую трубу высотой полтора метра с алюминиевой миской наверху. В миску Вилли кидал пару рыбин, а Цыпа как заправский акробат на шесте ловко забирался по трубе и утолял голод.
Вилли Фрост не сомневался, что придуманный им сумасшедший план по силам