Потому что во мне рождались слова,
завораживающие
солнечным светом и теплом,
свободой и силой ветра,
глубиной неба,
свежестью утра.
Эти слова рождались во мне одно за другим,
слагаясь в необыкновенную сказку,
волшебную сказку жизни.
Да, я счастлив.
Я счастлив!
Надо проснуться
и написать мою сказку.
Я проснулся…
Ещё звучали последние её слова.
Ещё звучали,
удаляясь в тишину ночи.
Я погнался за ними.
Нет.
Ничего нет.
Они ушли.
Растворились в темноте.
И вдруг над самым ухом
листья прошептали: «Ищи меня».
И снова всё стихло.
Я прислушался…
Где-то совсем рядом дышала моя сказка.
Я искал её,
растопырив слепые пальцы своей души,
забираясь во все закоулки памяти.
Нет.
Ничего не могу вспомнить.
Ни одного слова.
А ведь только что я был полон ими.
И всё в них было
так просто и ясно,
как ласковый взгляд.
Я искал и искал её.
И вдруг услышал: «Я здесь».
Это сказало солнце.
Я бросился к нему.
И каждое дерево на моём пути
говорит: «Вот я».
И я останавливаюсь.
И каждый цветок, каждая травинка
говорит мне: «Вот я».
И я останавливаюсь.
И река говорит: «Вот я».
И море тоже.
И я останавливаюсь.
И каждый человек, улыбаясь,
говорит: «Вот я».
И я останавливаюсь.
Останавливаюсь,
всматриваюсь,
собираю по слову
и снова бегу к солнцу.
От дерева к дереву.
От цветка к цветку.
От реки до реки.
От моря до моря.
От человека к человеку.
1968
«Бежала девочка по парку…»
Бежала девочка по парку,
Мелькая белым бантиком.
В травяном лесу нашла
Красного солдатика.
Так быстро-быстро бегают
Солдатикины ножки,
Солдатикины ножки
Щекочут ей ладошки.
Ей надоел солдатик ли,
Иль некогда ей было —
Она его пустила
И тут же… раздавила.
Ей, девочке, солдатик
Ведь ничего не значит.
Лежит солдатик мёртвый,
Над ним травинка плачет.
А девочка по парку
Мелькает белым бантиком.
Травинки, спрячьте от неё
Всех-всех своих солдатиков.
1968
«Извини меня…»
Извини меня.
Я гоню темноту,
я гоню немоту
прочь, прочь, прочь.
Извини меня.
Я стою на крутом берегу
и прогнать от себя не могу
ночь, ночь, ночь.
Извини