– Эй, замолчите! – сердито прикрикнул барон. Затем с улыбкой обернулся к девушке: – В самом деле… Если он не приходится тебе ни родственником, ни возлюбленным, то хотелось бы видеть, как далеко простирается твоя любовь к ближнему. Поэтому принимай мое условие, милашка!
– Какое же, ваша светлость?
– За прощение этого негодяя – один твой поцелуй.
– О! От чистого сердца! – воскликнула девушка. – Выкупить за один поцелуй человеческую жизнь! Я уверена, что даже господин кюре не усмотрел бы в этом греха.
И, не дожидаясь, пока сеньор Жан спешится, чтобы получить то, о чем хлопотал, она сбросила сабо, оперлась крохотной ножкой на носок сапога обер-егермейстера, ухватилась рукой за гриву коня и, приподнявшись, подставила под губы ловчего свои круглые щечки, свежие и бархатистые, как пушок персика в августе.
Сеньор Жан уговаривался об одном поцелуе, но поцеловал ее дважды, а потом, верный данному слову, подал Маркотту знак прекратить расправу.
Маркотт скрупулезно считал удары: кнут для двенадцатого уже был в воздухе, когда он услышал приказ барона. Он не счел нужным отвести кнут в сторону – возможно, он думал, что вместо тринадцатого удара лучше было бы дать два простых тумака для ровного счета, но именно этот удар сильнее других опустился на плечи Тибо.
Башмачника действительно сразу же отпустили. В это время барон беседовал с девушкой.
– Как тебя зовут, милочка?
– Жоржина Анеле, ваша светлость, по имени моей матери, но в деревне меня называют просто Анелеттой.
– Черт! Какое ужасное имя Анелетта, «ягненок», – сказал барон.
– Почему же, ваша светлость? – спросила девушка.
– Потому что оно сулит тебе быть отданной волку, красавица. А откуда ты, Анелетта?
– Я из Пресьямона, ваша светлость.
– И ты одна ходишь в лес, дитя мое? Это очень опасно для Анелетты-ягненка.
– Так нужно, ваша светлость. Мы держим трех козочек, они нас с бабушкой кормят.
– И ты приходишь сюда за травой для коз?
– Да, ваша светлость.
– А тебе не страшно совсем одной, такой молодой и красивой?
– Порой, ваша светлость, я не могу сдержать дрожи.
– Отчего же ты дрожишь?
– Как же, ваша светлость! Зимними вечерами рассказывают столько историй о волках-оборотнях, что, когда я сбиваюсь с пути, когда слышу только, как под порывами ветра трещат деревья, по всему моему телу пробегает дрожь и я чувствую, как волосы встают дыбом. Если же я слышу звук вашего рожка или лай собак, то сразу успокаиваюсь.
Ее ответ чрезвычайно понравился барону и, самодовольно поглаживая бороду, он сказал:
– Мы и впрямь ведем с господами волками довольно жестокую войну, но, клянусь Богом, красавица, есть средство избавить тебя от волнений.
– Какое же, ваша светлость?
– Приходи как-нибудь в замок Вез: никогда еще волк – оборотень он или нет – не проникал через его ров или потайной ход… разве что