Кроме того, Тибо мечтал вовсе не о короткой курточке и парусиновых штанах: его амбиции простирались до облачения королевского голубого цвета с красным жилетом и золотыми эполетами в форме кошачьей лапки.
Но не было случая, чтобы сын башмачника стал капитаном фрегата, и даже капитан-лейтенантом, и даже просто лейтенантом.
Таким образом, от мечты стать моряком пришлось отказаться.
Еще Тибо хотел стать нотариусом. Какое-то время он мечтал поступить рассыльным к мэтру Нике, королевскому письмоводителю, и подниматься по служебной лестнице благодаря быстроте ног и живости пера.
Но, дослужись он даже до чина старшего делопроизводителя с сотней экю в год, где ему было взять тридцать тысяч франков, необходимых для покупки скромной деревенской конторы нотариуса?
Таким образом, не было никакого проку становиться ни письмоводителем, ни офицером – сухопутным или морским.
Именно в это время отец Тибо умер. У него было так мало денег на счету, что их едва хватило на похороны.
Отца похоронили, и после похорон Тибо досталось три или четыре золотых пистоля.
Тибо прекрасно понимал свое положение и был весьма искусным башмачником. Но он не чувствовал интереса к тому, чтобы орудовать сверлом и резцом.
Кончилось тем, что, из чувства осторожности оставив на хранение другу инструменты отца, он продал мебель – от первого до последнего предмета, выручил за них сумму в пятьсот сорок ливров и решил отправиться в путешествие по Франции, которое тогда называли тур де Франс.
Три года Тибо провел в странствиях. Он ничего не заработал, но узнал то, что ранее ему было неизвестно, и развил дарования, о которых не подозревал.
Он усвоил, что надлежит строго выполнять договор о торговой сделке, заключенный с мужчиной, и что совершенно незачем быть верным клятве в любви, данной женщине.
Вот что он выиграл с точки зрения нравственности.
Что касается физической стороны, то он восхитительно танцевал джигу, так ловко орудовал палкой, что мог постоять за себя против четверых, и владел рогатиной, как лучший егерь.
Все это ничуть не уменьшило его врожденной гордости, и, видя, что он более красив, силен, ловок, чем многие дворяне, Тибо вопрошал Провидение: «Отчего я не родился дворянином, и почему такой-то дворянин не родился простолюдином?»
Но на подобные обращения Тибо Провидение не считало нужным отвечать. А поскольку Тибо, танцуя, крутя палку, действуя рогатиной, расстроил некоторым образом свое здоровье и не восстанавливал его, то в конечном итоге он решил вернуться к прежнему ремеслу, каким бы ничтожным оно ни было, говоря себе, что если оно кормило отца, то вполне может прокормить и сына.
Вот почему Тибо отправился за своими инструментами туда, где их оставил, а потом с инструментами в руках пошел к управляющему имением его сиятельства Луи-Филиппа Орлеанского за разрешением построить домик в лесу, чтобы заниматься своим делом. Управляющий охотно позволил, потому что из опыта